Лионель Линкольн, или Осада Бостона

Авангардъ снова двинулся впередъ. Ліонель обернулся, чтобы посмотрѣть на сцену, оставшуюся позади. Два часа войска подвигались все время съ боемъ, дрались почти безъ перерыва; силы американцевъ съ каждой минутой увеличивалясь. За каждой изгородью, за каждымъ домомъ, за каждой ригой, въ каждой рощицѣ засѣли стрѣлки и палили, палили, тогда какъ англичане все больше и больше падали духомъ, постепенно ослабѣвая. Вся мѣстность была затянута дымомъ, какъ густымъ занавѣсомъ. Въ этомъ дыму англичане отступали все поспѣшиѣе и поспѣшнѣе, и это отступленіе въ любой моментъ могло перейти въ бѣгство.

Маіоръ Линкольнъ, несмотря на свою молодость, настолько уже понималъ военное дѣло, что для него все положеніе было теперь вполнѣ ясно. Онъ видѣлъ, что американцамъ не хватаетъ только согласованія дѣйствій и единства въ командованіи, чтобы уничтожить весь англійскій отрядъ. Англичанъ въ этой засадной войнѣ спасала только ихъ военная дисциплина. Польвартъ очень обрадовался, когда въ первыхъ рядахъ авангарда раздались радостные крики: то подходила на выручку отборная бригада англійскаго войска подъ начальствомъ графа Перси, наслѣдника герцогскаго дома Норсемберлендовъ. Оба отряда соединились, заагремѣла привезенная артиллерія, и американцы отошли. Войскамъ дали отдыхъ. Польвартъ повалился на землю, а Ліонель сошелъ съ коня. Ихъ примѣру послѣдовали всѣ прочіе, изнемогая отъ усталости и жары. Отрядъ былъ въ эту минуту дохожъ на затравленнаго оленя, успѣвшаго кое-какъ обмануть собакъ.

— Нѣтъ, маіоръ Линкольдъ, это свыше человѣческихъ силъ! — сказалъ капитанъ Польвартъ. — Вѣдь мы прошли отъ самого этого Конкорда миль пять, не меньше, и при томъ…

— Что вы! Всего двѣ мили. Такъ по крайней мѣрѣ выходитъ по мильнымъ камнямъ, — возразилъ Ліонель.

— Все врутъ эти ваши камни! Моимъ ногамъ лучше знать, сколько мы дрошли.

— Не буду объ этомъ спорить. Во всякомъ случаѣ, солдаты наскоро закусятъ и сейчасъ же выступятъ, чтобы вернуться въ Бостонъ до наступленія ночи.

— Наскоро? Въ Бостонъ? До наступленія ночи? — медленно повторяя, переспросилъ Польвартъ. Онъ приподнялся на локтѣ. — Кто это все выдумываетъ тамъ у васъ? Когда же мы успѣемъ поѣсть какъ слѣдуетъ? Вѣдь мы голодные.

— Таковъ приказъ графа Перси. Онъ мнѣ сообщилъ, что противъ насъ поднялась вся страна.

— Да, но вѣдь эти чудаки проспали ночь въ хорошихъ постеляхъ, и всѣ успѣли плотно позавтракать сегьдня утромъ. Имъ хорошо говорить. A каково намъ? Да, наконецъ, это просто неприлично такъ поспѣшно отступать. Получается такой видъ, будто двухтысячный отрядъ его величества спасается бѣгствомъ отъ скопища буйныхъ мужиковъ! Нѣтъ, такъ нельзя. Графъ Перси — человѣкъ такого знаменитаго рода, носитель такого громкаго имени, что ему просто невозможно допустить такое безчестіе для войскъ, которыми онъ командуетъ.

Однако, извѣстіе, сообщенное маіоромъ Линкольномъ, оправдалось на дѣлѣ. Солдатамъ едва дали время подкрѣпиться пищей и снова повели ихъ въ Бостонъ. Покуда они сидѣли на отдыхѣ, американцы держались въ почтителвномъ отдаленіи, опасаясь разставленныхъ полевыхъ орудій, но какъ только колонна построилась и пошла, атака возобновилась съ новой силой. На бѣду солдаты по дорогѣ сожгли и ограбили нѣсколько фермъ. Это еще больше раздражило милиціонеровъ, и они принялись опять яростно тѣснить оба фланга англичанъ.

— Велѣлъ бы намъ Перси построиться въ боевой порядокъ и ударить на нихъ, въ полчаса было бы все кончено! — говорилъ Польвартъ, съ трудомъ шагая во главѣ своей роты. — Мы бы или побѣдили, или всѣ бы полегли.

— Ну, да, побѣдили бы, а потомъ, къ ночи, американцы собрались бы еще въ большемъ числѣ, и тогда изъ насъ въ живыхъ не осталось бы ни одного человѣка, — возразилъ Ліонель. — Кстати, товарищъ, вотъ вамъ и случай показать свою распорядительность: съ этой горы какъ разъ на васъ спускается отрядъ американцевъ.

Польвартъ обернулся къ своимъ солдатамъ и крикнулъ имъ сильнымъ, мужественнымъ голосомъ:

— Впередъ, мои храбрецы! Разгоните этихъ собакъ, разсѣйте ихъ, какъ комаровъ или піявокъ! Угостите-ка ихъ хорошенько свинцомъ и желѣзомъ!

Достаточно было одного залпа, и американцы разбѣжались.

Эта партизанская война прожсходила безъ перерыва на протяженіи нѣсколькихъ миль. Солдаты не имѣли ни минуты покоя. Американцы тревожили и трепали ихъ всю дорогу.

Ліонель обратилъ вниманіе на одну существенную разницу между обѣими воюющими сторонами: тамъ, гдѣ мѣстность оказывалась удобной для правильной атакя, англійскіе солдаты ободрялись и смѣлѣе дѣлали натискъ на непріятеля, при чемъ американцы торопились убраться подальше. Наоборотъ, въ мѣстахъ холмистыхъ или пересѣченныхъ выигрывали американцы. Тогда англичанамъ оставалось только поскорѣе уходить, даже не подбирая раненыхъ, которые съ ужасомъ видѣли, что товарищи ихъ покидаютъ.

Послѣ одной изъ стычекъ лошадь Ліонеля едва не наступила на трупъ убитаго старика-американца, совершенно сѣдого, тощаго, съ впалыми щеками. Его руки еще сжимали въ судорогѣ заржавленный мушкетъ, такой же старый, какъ и онъ самъ.