Лионель Линкольн, или Осада Бостона

— Тѣмъ болѣе, что у него такіе помощники, какъ Клинтонъ и Бергойнъ, и такія отборныя войска. Еще бы при такихъ условіяхъ онъ не удержалъ за собой позицію.

— Я не знаю такой позиціи, майоръ Линкольнъ, — воскликнулъ съ живостью Польвартъ, — которую бы можно было удержать за собой въ случаѣ голода.

— Да неужели дошло до этого?

— Я же вамъ говорю, что намъ съ суши ничего не доставляютъ, а на морѣ они организовали корсаровъ, которые перехватываютъ то, что намъ везутъ по водѣ… Ахъ, вотъ и Меритонъ съ бифштексомъ! Ставьте сюда на столъ, пододвиньте кресло вашего барина, и мнѣ тоже накройте приборъ. Я сегодня очень плохо позавтракалъ… Бифштексъ изжаренъ очень хорошо: смотрите, Ліонель, какъ брызжетъ сокъ изъ-подъ ножа. Сейчасъ здѣсь не каждый можетъ ѣсть то, что мы ѣдимъ.

— Вотъ ужъ никакъ не думалъ, что американцы могутъ насъ довести до такой крайности!

— Но это еще не все. Мы и въ топливѣ нуждаемся: въ углѣ, въ дровахъ. (Мистеръ Меритонъ, вамъ бы слѣдовало потереть слегка эти тарелки чеснокомъ). Вотъ, когда вы будете выходить изъ дому, Ліонель, вы сами все это увидите и тогда повѣрите мнѣ. Каждое бревно, плывущее по водѣ среди льдинъ, приходится брать съ бою и полузамерзшими руками вырывать его у янки. Вы не подумайте, Ліонель, что я это жалуюсь или ворчу: мнѣ вѣдь тепла для тѣла нужно теперь меньше, чѣмъ прежде, на цѣлую ногу, и кормить тѣло требуется меньше на цѣлый одинъ членъ.

Ліонель печально помолчалъ и потомъ сказалъ: — Польвартъ, но вѣдь мы же тогда одержали побѣду, выбили мятежниковъ изъ редута, разнесли ихъ въ прахъ.

— Да, разнесли, — отвѣчалъ Польвартъ, безпечно кладя свою деревянную ногу на другую, натуральную, и съ грустью на нее глядя. — Но вѣдь мы при этомъ сами потеряли полторы тысячи человѣкъ (оффиціально тысячу сто). Если бы мы тогда дѣйствовали умнѣе, сообразительнѣе, мы бы пошли въ обходъ непріятельской позиціи, а не бросились бы на нее съ фронта, не полѣзли бы прямо быку подъ рота. Тогда и результаты были бы другіе.

— A много тогда помогъ дѣлу Клингонъ, — замѣтилъ Ліонель. — Я нахожу, что Вильямъ Гоу долженъ чувствовать къ нему большую благодарность.

— Напротивъ, Гоу съ тѣхъ поръ сталъ на него коситься за непрошенное вмѣшательство.

— Сколько, я думаю, нашихъ офицеровъ убито! Флотскій майоръ Питкэрнъ палъ на моихъ глазахъ, незадолго до того, какъ я самъ свалился раненый. Кажется, и нашъ товарищъ Мэкъ-Фюзъ тоже убитъ.

— Да, бѣдный Мэкъ-Фюзъ! — сказалъ Польвартъ, отворачивая лицо. — Будь онъ теперь живъ, онъ бы порадовался, что его курьезный договоръ съ Сетомъ Седжемъ приноситъ намъ большую пользу. Этотъ жадный субъектъ ухитряется доставлять намъ всѣ припасы по условленной цѣнѣ.

— Удивляюсь, какъ это ему удается, разъ городъ обложенъ американцами, какъ вы говорите? — возразилъ Ліонель.

— О, Седжъ сумѣлъ отлично все устроить, несмотря на осаду. Кажется, онъ воспользоваіся вашимъ именемъ для того, чтобы пріобрѣсти себѣ друга между мятежниками. Этотъ другъ доставляетъ намъ отъ него все необходимое два раза въ недѣлю. Да вы его знаете: это юродивый Джобъ Прэй.

— Джобъ Прэй! О, помню, помню. Его нельзя забыть, если хоть разъ его видѣлъ. Прежде онъ ходилъ за мной по пятамъ, но теперь, вѣроятно, забылъ меня. Вонъ изъ глазъ — вонъ и изъ сердца, говорятъ. Таковы всѣ люди, не онъ одинъ.

— Вы очень на этотъ разъ ошибаетесь, Ліонель. Напротивъ. Онъ постоянно справляется о вашемъ здоровьѣ, и я даже удивляюсь: откуда онъ бываетъ относительно васъ лучше освѣдомленъ, чѣмъ даже я. Прозорливецъ какой-то. Впрочемъ, всѣ юродивые бываютъ такими… Помните наши завтраки и обѣды втроемъ въ домѣ Седжа: вы, я и Мэкъ-Фюзъ? A въ углу, бывало, сидитъ этотъ юродивый и тоже что-нибудь жуетъ… Ахъ, Мэкъ, Мэкъ! Зачѣмъ ты умеръ?

Меритонъ въ это время чистилъ платье своего барина и, воспользовавшись тѣмъ, что тотъ промолчалъ на послѣднія слова капитана, осмѣлился поддержать разговоръ.

— Да, сэръ, — сказалъ онъ, — капитанъ Мэкъ-Фюзъ былъ рѣдкій человѣкъ. Немного между гг. офицерами найдется такихъ, какъ онъ.

— А, Меритонъ, и вы это оцѣнили! — обрадовался Польвартъ. — Скажите, хорошо ли его схоронили? Хорошо ли отдали ему послѣдній долгъ? Я, вѣдь, не знаю, я самъ въ это время лежалъ раненый.

— Сэръ, его похоронили хорошо. Похороны быля торжественныя, великолѣпныя, хоти бы для Лондона впору. Всѣ за его гробомъ шли, кто не былъ убитъ или раненъ. Зная его дружбу съ моимъ бариномъ, я самъ дѣлалъ ему послѣднюю прическу: пригладилъ усы, обсыпалъ пудрой волосы на головѣ. Капитанъ Мэкъ-Фюзъ вышелъ самымъ красивымъ покойникомъ во всемъ Бостонѣ.

У Польварта глаза сдѣлались на мокромъ мѣстѣ. Онъ досталъ носовой платокъ и громко высморкался, точно труба.

— Да, это утѣшительно, что его хоть схоронили-то съ тѣми почестями, какихъ онъ заслуживалъ, — сказалъ онъ.

— Кортежъ былъ замѣчательный, сэръ, — тономъ, соотвѣтствующимъ темѣ разговора, подтвердилъ Меритонъ. — Все мундиры, мундиры, мундиры… Такъ красиво!.. Вы это мнѣ изволите говорить, сэръ? — прибавилъ онъ, обращаясь къ майору Линкольну.