Лионель Линкольн, или Осада Бостона

— Дѣлай, что тебѣ говорятъ. Или ты хочешь дождаться, чтобы солдаты добрались до тебя и отдули? Уходи отсюда. Приходи ко мнѣ, когда служба отойдетъ, я велю одѣть тебя въ приличное платье, а то вѣдь на тебѣ лохмотья, срамъ смотрѣтъ.

— Развѣ вы никогда не читали хорошей книги? Тамъ сказано: не заботьтесь о томъ, что вамъ ѣсть и что пить или во что одѣться, ибо всего этого ищутъ язычники. Старуха Нэбъ говоритъ, что когда Джобъ умретъ, то онъ пойдетъ прямо въ рай, потому что на землѣ у него нѣтъ ни пищи, ни одежды. Короли носятъ короны съ алмазами, но короли пойдутъ въ преисподнюю.

Идіотъ замолчалъ, присѣлъ въ нишѣ и принялся играть пальцами. Ліонель въ это время отвернулся, услыхавъ звонъ сабель, волочащнхся по землѣ, и увидалъ передъ собой нѣсколько человѣкъ высшихъ офицеровъ. То былъ самъ главнокомандующій со своимъ штабомъ. Они остановились и слушали болтовню Джоба. Майоръ Линкольнъ вытянулся и отдалъ честь, при чемъ замѣтилъ, что у главнокомандующаго сильно нахмурены брови.

— Что это за странный субъектъ? — спросилъ Гоу. — Какъ онъ смѣетъ такъ непочтительно выражаться о сильныхъ земли?

— Это юродивый, ваше превосходительство, — объяснилъ Линкольнъ. — Этотъ субъектъ совершенно лишенъ разсудка. Онъ вѣдь не понимаетъ, что говоритъ, и совершенно не отдаетъ себѣ отчета, кого онъ передъ собой видить.

— Но вѣдь это очень опасная пропаганда, — сказалъ главнокомандующій. — Въ невѣждахъ она легко можетъ подорвать вѣрность къ королю. Можете ли вы, майоръ Линкольнъ, поручиться мнѣ за лойяльность вашего страннаго знакомаго?

Ліонель хотѣлъ уже отвѣтить довольно рѣзко, но сопровождавшій Гоу генералъ Бергойнъ не далъ ему на это времени.

— Клянусь крыльями Меркурія, которыя у него, говорятъ, въ пяткахъ, — воскликнулъ онъ съ громкимъ смѣхомъ, — я это чучело узнаю! Не правда ли, маіоръ Линкольнъ, вѣдь это онъ полетѣлъ тогда съ Коппсъ-Гилля внизъ, когда шло сраженіе при Бридсъ-Гиллѣ? Этотъ самый субъектъ?

— Вы не ошиблись, сэръ, это онъ, — отвѣчалъ, улыбаясь, Ліонель. — Черезъ свое юродство онъ часто попадаетъ въ разныя передѣлки.

Бергойнъ, бывшій съ генераломъ подъ-руку, слегка потянулъ его впередъ, какъ бы показывая этимъ, что ему совсѣмъ не пристало заниматься такимъ ничтожествомъ, но замѣтивъ, что генералъ все еще хмурился и видимо колебался, онъ прибавялъ:

— Несчастный идіотъ тогда же вдвойнѣ поплатился за свое дурачество: во-первыхъ, свалился съ высоты пятидесяти футовъ, во-вторыхъ, видѣлъ побѣду королевскихъ войскъ. Я полагаю, что этого наказанія для дурака вполнѣ достаточно.

Гоу уступилъ давленію Бергойна и съ полуиронической улыбкой обратился къ Линкольну, говоря:

— Все-таки, майоръ Линкольнъ, вы позаботьтесь, чтобы вашъ знакомый былъ осторожнѣе. Такихъ рѣчей нельзя допускать въ осажденномъ городѣ. Вы, я думаю, сами понимаете, что значитъ осадное положеніе, такъ что я считаю лишнимъ вамъ это объяснять… Однако, войдемте въ церковь, господа, а то насъ тамъ уже, навѣрное, ждутъ.

Едва онъ со своей свитой сдѣлалъ нѣсколько шаговъ впередъ, какъ снова раздался звонъ сабель и шпоръ. Появился его помощникъ Клинтонъ, тоже со свитой. Гоу сейчасъ же сдѣлалъ недовольное лицо, съ холодной вѣжливостью отвѣтилъ на привѣтствіе генерала-соперника и вошелъ въ церковь. Бергойнъ отсталъ отъ него, подлетѣлъ къ Клинтону и съ обычнымъ присутствіемъ духа успѣлъ сказать ему нѣсколько льстивыхъ словъ по поводу событія того дня, съ котораго зародилась къ Клинтону непріязнь въ главнокомандующемъ, такъ много ему обязанномъ за своевременную помощь. Клинтонъ поддался лести и вошелъ въ церковь съ самодовольнымъ чувствомъ вмѣсто подобающаго христіанину смиренія. За нимъ послѣдовали всѣ его адъютанты, секретари и офицеры. Ліонель остался опять наединѣ съ идіотомъ.

Джобъ съ самаго появленія главнокомандующаго замеръ въ совершенной неподвижности. Глаза его смотрѣли въ одну точку, но не видѣли ничего. Нижняя челюсть отвисла, придавая его лицу въ полномъ смыслѣ идіотскій видъ. Всякій сказалъ бы, что это человѣкъ выродившійся, лишенный малѣйшаго проблеска разсудка. Но какъ только замолкли шаги послѣдняго офицера, идіотъ успокоился, пересталъ бояться, всталъ на ноги и сказалъ тихо, но съ важностью:

— Шелъ бы онъ на Проспектъ, тамъ ему пропишутъ, что такое законъ.

— Упрямый, сбитый съ толку дуракъ! — крикнулъ Ліонель, безъ церемоніи вытаскивая его изъ ниши. Ты непремѣнно хочешь докричаться до того, чтобы тебя всъ полки запороли до смерти?

— Вы обѣщали Джобу, что гренадеры не будутъ его трогать, а Джобъ взялся за это ходить по вашимъ порученіямъ.

— Да, но если ты не научишься держать языкъ за зубами, то я свое обѣщаніе забуду и предоставлю тебя ярости всѣхъ гренадеровъ, какіе только есть въ городѣ.

— Кстати, изъ нихъ теперь осталась только половина, а прочіе всѣ перебиты. Джобъ слышалъ, какъ одинъ изъ нихъ, самый громадный, ревѣлъ, точно настоящій левъ: «Ура, королевскій ирландскій полкъ»! Но Джобъ приложидся изъ ружья и выстрѣлилъ въ него.

— Несчастный! — вскричалъ Ліонель, отшатнувшись отъ юродиваго. — На твоихъ рукахъ кровь Мэкъ-Фюза!