Лионель Линкольн, или Осада Бостона

Одѣваясь, онъ продолжалъ разспрашивать Меритона о событіяхъ на Тремонтъ-Стритѣ, но тотъ разсказывалъ такъ запутанно и такъ безтолково, что ровно ничего нельзя было понять. Кончивъ одѣваться, онъ накинулъ свою шинель, взялъ Меритона подъ руку и, не обращая вниманія на дождь и снѣгъ, поплелся съ грѣхомъ пополамъ туда, гдѣ, какъ ему было сказано, его дожидалась красавица Агнеса Дэнфортъ. Несмотря на свою деревянную ногу, онъ шелъ съ такимъ истинно-рыцарскимъ усердіемъ, которое, будь тогда другія обстоятельства и другой вѣкъ, доставило бы ему, несомнѣнно, званіе героя.

Глава XXV

Гордое дворянство! Какимъ ты теперь кажешься маленькимъ, маленькимъ!

Блэръ.

Несмотря на усердіе, съ которымъ капитанъ Польвартъ торопился исполнить приказаніе своей капризной красавицы, онъ, подходя къ дому на Тремонтъ-Стритѣ замедлилъ шаги и сталъ глядѣть въ его освѣщенныя окна. Дойдя до входной двери, онъ остановился и прислушался. Въ домѣ слышна была ходьба и хлопанье дверями, какъ всегда бываетъ при покойникѣ. Наконецъ, онъ собрался съ духомъ и постучался. Войдя въ домъ, онъ попросилъ Меритона провести его въ маленькую гостиную. Тамъ Агнеса уже ждала его. Видъ у нея былъ серьезный, сосредоточенный, такъ что капитанъ не рѣшился обратиться къ ней съ тѣмъ цвѣтистымъ привѣтствіемъ, которое заготовилъ, было, дорогой. Принявъ и самъ такой же серьезный видъ, онъ отраничился словами сочувствія и вопросомъ, не можетъ ли онь быть чѣмъ-нибудь полезенъ.

— Въ нашъ домъ вошла смерть, капитанъ Польвартъ, — сказала Агнеса, — ворвалась неожиданно и внезапно. Къ довершенію несчастъя маіоръ Линкодьнъ куда-то исчезъ.

— Ліонель Линкольнъ не такой человѣкъ, чтобы испугаться одного вида смерти, — задумчиво проговормъ Польвартъ. — Не думаю также, чтобы онъ былъ способенъ покинуть въ горѣ прелестную, молодую жену. Вѣроятно, онъ побѣжалъ за докторомъ или что-нибудь въ этомъ родѣ.

— Нѣтъ, не то. У Сесили вырвалось нѣсколько отрывочныхъ фразъ, изъ которыхъ можно было понять, что онъ и кто-то третій, когораго я совершенно не знаю, находились при моей теткѣ, когда она умирала. При нихъ она, должно быть, и умерла, потому что ея лицо оказалось закрытымъ. Когда я взошла наверхъ, я нашла новобрачную безъ чувствъ на полу въ комнатѣ, которую у насъ занималъ Ліонель. Всѣ двери были раскрыты настежъ; ясно было, что Ліонелъ и тотъ, кто съ нимъ былъ, ушли по потайной лѣстницѣ, которая ведетъ прямо на улицу. Кузина моя почти не можетъ говорить, и я совершенно теряюсь въ догадкахъ. У меня нѣтъ никакихъ указаній, кромѣ вотъ этой вещи, которую я нашла въ каминѣ: она блестѣла тамъ въ золѣ. Если не ошибаюсь, это офицерскій знакъ, который носится внизу подъ воротникомъ?

— Совершенно вѣрно. И онъ пробитъ пулей въ самой серединѣ. Тотъ, на комъ онъ былъ… Боже мой! Да вѣдь это офицерскій знакъ Мэкъ-Фюза! Вотъ № 18, и кромѣ того я узнаю маленькія зарубки, которыя Мэкъ-Фюзъ дѣлалъ на немъ послѣ каждаго боя, въ которомъ участвовалъ.

— Но какъ же эта вещь могла попасть въ комнату къ Ліонелю?

— Да, вотъ именно, какъ? Какимъ способомъ? — сказалъ капитанъ Польвартъ, вставая въ волненіи и принимаясь ходить по комнатѣ изъ угла въ уголъ. — Бѣдный Денисъ! Ужъ вотъ я никакъ не ожидалъ найти здѣсь отъ тебя эту печальную реликвію! Вы не знали Мэкъ-Фюза, миссъ Агнеса. Вотъ былъ человѣкъ!..

— Можетъ ли эта вещь навести насъ на какой-нибудь слѣдъ? — нетерпѣливо перебила Агнеса.

— Я, кажется, начинаю понимать, — сказалъ, вздративая, Польвартъ. — Негодяй, ръшившійся убить человѣка, съ которымъ вмѣстѣ ѣлъ и пилъ, легко могъ и ограбить его мертваго. Вы гдѣ нашли этотъ знакъ, миссъ Агнеса? Около камина, вы говорите?

— Въ самомъ каминѣ, въ золѣ, какъ будто его туда бросили въ какую-нибудь горькую минугу.

— Догадываюсь, догадываюсь! — продолжалъ сквозь зубы Польвартъ, ударяя себя по колѣнямъ. — Я знаю этого убійцу, и теперь правосудію будетъ данъ ходъ. Тамъ онъ безумный или не безумный, но только его вздернутъ на висѣлицу, это ужъ какъ онъ хочетъ.

— Про кого вы это говорите съ такой угрозой, капитанъ Польвартъ? — вкрадчивымъ голосомъ спросила Агнеса. Она знала, когда нужно бываетъ говорить вкрадчивымъ голосомъ, и умѣла это дѣлать.

— Про негодяя одного, про лицемѣра, про злодѣя, котораго зовутъ Джобомъ Прэемъ. У него нѣтъ не только ума, но нѣтъ также ни совѣсти, ни чести. Сегодня онъ будетъ за вашимъ столомъ ѣсть и пить, а завтра перерѣжетъ вамъ горло тѣмъ самымъ ножомъ, который вы ему дали вмѣстѣ съ вилкой, чтобы онъ уголилъ свой голодъ. Этотъ мерзавецъ убилъ одного изъ лучшихъ нашихъ офицеровъ!

— Это случилось, вѣроятно, въ битвѣ,- сказала Агнеса, — потому что Джобъ, хотя и юродивый, но воспитанъ въ честныхъ правилахъ и умѣетъ различать добро отъ зла.

— Позволю себѣ сильно сомнѣваться, миссъ Агнеса, въ доброкачественности тѣхъ честныхъ правилъ, въ которыхъ воспитывался этотъ вредный идіотъ.

— Я все-таки не понимаю, въ чемъ тутъ связь съ отсутствіемъ Ліонеля?