Лионель Линкольн, или Осада Бостона

Вслѣдствіе одной изъ внезапныхъ перемѣнъ, свойственныхъ нашежу климату, погода вечеромъ стояла сравнительно теплая и даже пріятная. Луна проливала яркій свѣтъ на городъ и портъ. Ясно были видны всѣ предметы, и все казалось такимъ красивымъ при лунномъ освѣщеніи. Громады англійскихъ кораблей, точно спящіе левіаѳаны, неподвижно покоились на водѣ, по которой нигдѣ не скользило ни одной лодки. Съ другой стороны, окружающіе Бостонъ холмы рѣзко выдѣлялись на лазоревомъ небѣ, и кое-гдѣ выставлялась то крыша, то колокольня, освѣщенная палевымъ свѣтомъ. Городъ былъ тихъ, какъ вымершій, но по ту сторону горъ, на пространствѣ отъ Чарльстоунскихъ высотъ до перешейка, все говорило о кровавой войнѣ. Уже и раньше въ продолженіе нѣсколькихъ ночей американцы дѣлали очень серьезныя атаки, но въ этотъ разъ они вели атаку еще болѣе ожесточенную. Городъ они, впрочемъ, щадили, направляя огонь на батареи, защищавшія доступъ на полуостровъ съ запада.

Уши Сесили давно привыкли къ военному шуму и грохоту, но ночную бомбардировку она видѣла собственными глазами только еще въ первый разъ. Она сняла съ себя капоръ, откинула спустившіеся на лицо волосы и, облокотясь на бортъ лодки, слушала орудійные выстрѣлы, слѣдя за вспыхивавшивд молніями, передъ которыми блѣднѣлъ и пропадалъ томный свѣтъ ночного свѣтила. Матросы гребли веслами, завернутыми въ холстъ, чтобы меньше шумѣть, и лодка двигалась среди такой полной тиншны, что слышно было при каждомъ выстрѣлѣ не только пыхтѣніе пушки, но и полетъ ядра.

— Я не понимаю, миледи, — сказалъ Меритонъ, — для чего столько англійскихъ генераловъ и другихъ бравыхъ воиновъ, находящихся въ Бостонѣ, упорствуютъ въ томъ, чтобы оставаться на такомъ тѣсномъ полуостровѣ, подъ ядрами и пулями толпы мужиковъ, когда у насъ есть такой городъ, какъ Лондонъ, гдѣ теперь и тишь, и гладь, и Божья благодать…

Нить мыслей разомъ оборвалась у Сесили. Она подняла глаза и замѣтила, что мичманъ глядитъ на нее съ искреннимъ востортомъ. Она покраснѣла и опять надѣла капоръ, послѣ чего переетала смотрѣть вдаль.

— Сегодня ночью американцы не жалѣютъ пороха, — сказалъ молодой морякъ. — Должно быть, ихъ корсары опять поймали какой-нибудь нашъ транспортъ съ военными припасами, иначе мистеръ Вашингтонъ не сталъ бы такъ шумѣть, когда всѣ добрые люди легли спать. Не находите ли вы, сударыня, что если бы адмиралъ двинулъ три или четыре корабля въ тотъ каналъ, что позади города, то съ этихъ янки сразу была бы сбита вся ихъ спѣсь?

— Я такъ мало понимаю въ военныхъ вопросахъ, — съ улыбкой отвѣтила Сесиль, — что мое мнѣніе, еслибъ я его рѣшилась высказать, не имѣло бы ровно никакой цѣны.

— Какъ вы такъ говорите, молодой джентльменъ? — спросилъ Меритонъ. — Развѣ вы не знаете, что въ позапрошлую ночь мятежники прогнали изъ канала большую галеру? Я спрятался за кирпичнымъ заборомъ и видѣлъ это собственными глазами.

— Самое для васъ подходящее мѣсто, сэръ, сидѣть за кирпичнымъ заборомъ, — съ нескрываемымъ презрѣніемъ возразилъ мичманъ. — Это я вижу… Вы изволите знать, миледи, что такое галера? Это просто низкобортное судно, вооруженное небольшимъ числомъ тяжелыхъ пушекъ. Другое дѣло фрегатъ или двухдечный корабль, я вотъ про какія суда говорю.

Лодка продолжала двигаться въ тишинѣ и приблизилась къ небольшому заливчику, пріютившемуся между холмами, такъ что здѣсь было можно незамѣтно высадиться на берегъ. Мичманъ велѣлъ гребцамъ войти въ этотъ заливчвкъ и остановиться у беpera. Тамъ онъ подалъ руку Сесили, помогъ ей выйти изъ лодки и, разставаясь съ ней, сказалъ:

— Дай Богъ, молодая леди, чтобы тѣ люди, которые васъ здѣсь встрѣтятъ, были съ вами такъ же почтительны, какъ и тѣ, съ которыми вы разстаетесь. Если намъ придется когда-нибудь увидѣться опять…

— Напрасно вы думаете, что вамъ придется такъ скоро разстаться, молодой человѣкъ! — воскликнулъ кто-то, выходя изъ-за утеса, за которымъ былъ спрятанъ. — Не сопротивляйтесь, иначе вы всѣ будете убиты.

— Поѣзжайте, товарищи, поѣзжайте! — крикнулъ мичманъ, сохраняя замѣчательное присутствіе духа. — Спасайте лодку во что бы то ни стало, а обо мнѣ не думайте!

Матросы повиновались безъ малѣішаго колебанія, а молодой офицеръ, воспользовавшись моментомъ, когда такъ некстати подоспѣвшій американецъ повернулся звать своихъ людей, бросился бѣжать къ берегу, до котораго было нѣсколько шаговъ, спрыгнулъ въ воду и ухватился за лодку. Матросы сейчасъ же помогли ему влѣзть въ нее, и лодка быстро помчалась прочь. На берегъ выбѣжалъ вооруженный отрядъ человѣкъ въ двѣнадцать и сталъ наводить на бѣглецовъ мушкеты, но первый американецъ крикнулъ:

— Не стрѣляйте! Молодой человѣкъ убѣжалъ отъ насъ — и пускай его. Онъ молодчина, храбрецъ. Ограничимся тѣми, которые остались на берегу, а то наши выстрѣлы могутъ привлечь вниманіе флота и замка.