Лионель Линкольн, или Осада Бостона

Американцы опустили ружья прикладами внизъ и, опираясь на нихъ, слѣдили глазами за лодкой, которая быстро плыла къ своему фрегату. Вскорѣ она была уже внѣ выстрѣловъ. Сесиль едва дышала отъ тревоги и страха за моряковъ, но когда убѣдилась, что они внѣ всякой опасности, она приготовилась обратиться съ довѣрчивой откровенностью къ своимъ соотечественникамъ, смотрѣвшимъ на нее, повидимому, какъ на свою плѣнницу. На американцахъ была самая простая крестьянская одежда съ нашитыми на ней лишь кое-какими отличіями солдатскаго званія. Всѣ они были вооружены только мушкетами, которыми владѣли очень умѣло, не хуже регулярныхъ солдатъ.

Меритонъ, когда его окружили американцы, отъ испуга задрожалъ всѣми фибрами своего тѣла; сопровождавшій Сесиль неизвѣстный человѣкъ тоже замѣтно струсилъ, но сама Сесили сохранила полное хладнокровіе, будучи увѣрена въ своихъ соотечественникахъ.

Когда всѣ они подошли къ ней и остановились, опершись на ружья, ихъ начальникъ приступилъ къ допросу плѣнныхъ. Отъ своихъ подчиненныхъ онъ отличался только зеленой кокардой на шляпѣ, но Сесиль знала, что это кокарда означаетъ офицерскій чинъ не ниже капитана.

— Очень непріятно допрашивать женщину, — сказалъ онь спокойнымъ, но твердымъ голосомъ, — въ особенности такую, какъ вы, н этого требуетъ мой долгъ. Зачѣмъ вы явилясь сюда, въ такое уединенное мѣсто и въ такой поздній часъ, при томъ же на яликѣ съ королевскаго корабля?

— Я своего пріѣзда и не думала скрывать, — отвѣчала Ceсилъ. — Все, что я желаю, это повидаться съ кемъ-нибудь изъ генераловъ, которому я и объясню причину и цѣль своего появленія здѣсь. Многіе изъ нихъ меня знаютъ. лично и повѣрятъ мнѣ на слово.

— Мы нисколько не сомнѣваемся въ вашей добросовѣстности, но мы обязаны поступать осторожно въ виду наличныхь обстоятельствъ. Не можете ли вы мнѣ самому объяснить вашу цѣль? Знаете, я не привыкъ причинять затрудненія женщинамъ.

— Вамъ объяснить я не могу.

— Въ такомъ случаѣ я боюсь, что вамъ предстоитъ провести одну дурную ночь. Вы попали въ несчастную минуту… Судя по выговору, вы американка?

— Я родилась въ Бостонѣ.

— Я тоже, слѣдовательно, мы съ вами земляки, — сказалъ офицерь и нѣсколько разъ попробовалъ заглянуть подъ каноръ Сесили, чтобы разсмотрѣть ея лицо, но это ему не удалось. — По правдѣ сказать, мнѣ очень надоѣло сидѣть здесь и видѣть только дымъ изъ трубъ родного города, сознавая къ тому же, что у нашихъ очаговъ греются посторонніе люди, чужеземцы.

— Никто больше меня не желаетъ, чтобы какъ можно скорѣе водворился миръ, и чтобы каждый получиль то, что ему слѣдуеть, — замѣтила Сесиль.

— Пусть парламентъ отмѣнитъ новые законы, а король отзоветъ войска, — вмѣшался другой американецъ, — и всему дѣлу будетъ конецъ. Мы сражаемся вовсе не для того, чтобы только проливать кровь. Кровопролитіе намъ ровно никакого удовольствія не доставляетъ.

— Если бы мой слабый голосъ могъ быть услышанъ, то король сдѣлалъ бы давно вотъ такъ, какъ вы говорите, — сказала Сесиль. — Къ сожалѣнію, я на него не могу имѣть ни малѣйшаго вліянія.

— Онъ поддался вліянію нечистаго духа, который, какъ я полагаю, не разбираетъ, кто король и кто простой смертный, и нападаетъ на всѣхъ одинаково, — что на короля, что на сапожника.

— Я могу имѣть очень плохое мнѣніе о поступкакъ мниистровъ, но мнѣ всегда непріятно слышать, когда при мнѣ обсуждаютъ личныя качества моего государя.

— Я не имѣлъ намѣренія васъ оскорбить. Я только сказалъ то, что думаю, и сказалъ отъ души.

Американецъ неловко отвернулся и замолчалъ, видимо не очень довольный собою.

Между тѣмъ офицеръ переговорилъ съ двумя изъ своихъ товарищей и сообщилъ Сесили результать совѣщанія трехъ мудрыхъ умовъ.

— Я рѣшилъ, — сказалъ онь, — отправить васъ къ ближайшему генералу подъ конвоемъ вотъ этахъ двухъ людей. Они съ мѣстностью хорошо знакомы и дорогу найдутъ.

Сесиль сдѣлала реверансъ въ знакъ того, что она подчиняется рѣшенію офицера, и заявила, что съ своей стороны желала бы отправиться какъ можно скорѣе. Посовѣтовавшись еще разъ съ прежними двумя мужчинами, офицеръ отдалъ приказъ остальному отряду готовиться въ путь отдѣльно. Передъ тѣмъ, какъ повести плѣнниковъ къ генералу, одинъ изъ назначенныхъ проводниковъ подошелъ къ Меритону и сказалъ:

— Васъ двое, насъ тоже только двое; поэтому, любезный, покажите намъ, что у васъ есть, чтобы послѣ не было ссоръ и недоразумѣній. Не правда ли, такъ будетъ лучше?

— Конечно, конечно, сэръ, — отвѣчалъ, весь дрожа, лакей и безпрекословно подалъ американцу свой кошелекъ. — Онъ не очень тяжелъ, но въ немъ настоящее англійское золото, которое вамъ, мятежникамъ, несомнѣнно пригодится, потому что вѣдь у васъ только бумажныя деньги,

— Можетъ быть, оно намъ и очень пригодилась бы, но только мы не воры. Я не про деньги васъ спросилъ, а про оружіе.

— Къ сожалѣнію, оружія я вамъ не могу предложить: у меня его нѣтъ. Но, быть можетъ, сэръ, вы удовольствуетесь вмѣсто него деньгами? Въ кошелькѣ лежатъ десять полновѣсныхъ гиней, не считая серебра.