Лионесс: Сад принцессы Сульдрун

«Сэр Эйлас, примите мое соизволение, а также наилучшие пожелания. Буду часто вас вспоминать и представлять себе, как продвигается ваше предприятие, а моя ирландская кровь будет порой вскипать при мысли о приключениях, от которых я отказался. Но зимними вечерами, когда холодный дождь плюется в окна, я буду протягивать ноги к камину, прихлебывая красное вино, и радоваться тому, что я — лорд Квальс, хозяин Светлейшего Априллиона».

Семеро всадников ехали на юг по Старой дороге. По словам жителей Вервольда, она поворачивала на юго-запад в обход Тантревальского леса, а затем снова на юг и в конечном счете становилась Тромпадой. Ни один из местных обывателей никогда не забирался так далеко в этом направлении — да и в любом другом направлении — и никто из них не мог сообщить никаких полезных сведений о препятствиях или проблемах, возможных на этом пути.

Некоторое время дорога капризно извивалась, поднимаясь на холмы и спускаясь в долины, иногда следуя вдоль берега мирной реки, порой углубляясь в густой лес. Крестьяне вспахивали поля и выпасали скот. В десяти милях от Вервольда характер населения изменился — люди стали темноволосыми и темноглазыми, хрупкого сложения, пугливыми до враждебности.

Во второй половине дня местность стала засушливее, холмы — крутыми, луга — каменистыми; вспаханные поля попадались реже. К вечеру отряд подъехал к небольшой деревеньке, состоявшей буквально из нескольких изб; тот факт, что избы стояли неподалеку одна от другой, объяснялся, по-видимому, необходимостью взаимопомощи и просто потребностью в общении. Эйлас уплатил золотую монету патриарху большой семьи. За это ему и его спутникам подали роскошный ужин: свиные отбивные, жареные на виноградной лозе, вареные бобы с луком, овсяный хлеб и вино. Лошадей снабдили сеном и укрыли в хлеву. Старец-хозяин поначалу молча сидел, следя за тем, чтобы гости были сыты и довольны, но постепенно любопытство преодолело в нем осторожность, и он спросил Эйласа: «Кто вы такие будете, откуда?»

Эйлас стал показывать пальцем на своих товарищей: «Гот. Кельт. За ним — ульф. Следующий — уроженец Галиции». (Это относилось к Каргусу.) «Напротив него — лионесский рыцарь. А я из Тройсинета. Как видите, разномастная компания, существующая, по правде говоря, только благодаря ска — нас содержали вместе вопреки нашей воле».

«Слышал я про этих ска, — кивнул старик. — Они не посмеют сунуться в наши места. Нас мало, но мы бешено обороняемся».

«Желаю вам здравия и долгих лет жизни, — не стал возражать Эйлас. — Надеюсь, вы еще много раз будете пировать так, как вы угостили нас сегодня».

«Вот еще! Сегодня мы наскоро приготовили угощение для неожиданных гостей. В следующий раз предупредите нас заранее о приезде».

«С удовольствием так и сделаю, — заверил хозяина Эйлас. — Тем не менее, нас ждет далекий путь, мы даже не начали приближаться к своей цели. Чего нам следует ожидать по дороге на юг?»

«Разное говорят. Одни судачат о призраках, другие пугают огра-ми. Случаются нападения разбойников, а иногда прохожие жалуются на чертенят, разъезжающих в рыцарских доспехах верхом на болотных цаплях. Как всегда, трудно сказать, где и почему факты переходят в небылицы, внушенные разнузданным воображением. Могу посоветовать только осторожность».

Дорога превратилась в не более чем извилистую колею, теряющуюся в туманных далях на юге. Слева можно было видеть Тантревальский лес, справа высились каменные утесы Тих-так-Тиха. Фермерские хозяйства полностью исчезли, хотя изредка попадались хижины и руины замков, служившие укрытиями для овец и свидетельствовавшие о наличии какого-то населения. Семеро путников решили остановиться на ночь в одной из таких старых хижин.

Уже чувствовалась тревожная близость огромного леса. Время от времени Эйлас замечал доносившиеся со стороны Тантреваля странные звуки, вызывавшие холодную дрожь. Шарис вскочил, насторожившись, и Эйлас поинтересовался тем, что привлекло его внимание.

«Разве ты не слышишь? — спросил Шарис, глядя на него горящими глазами. — Это музыка! Никогда не слышал ничего подобного».

Эйлас прислушался: «Нет никакой музыки».

«Она то появляется, то пропадает. Сейчас она смолкла».

«Ты уверен, что это не ветер?»

«Какой ветер? Сегодня ночью тихо».

«Если это в самом деле музыка, тебе не следует ее слушать. В этих местах волшебство таится под каждым камнем, а обычным людям от него одни неприятности».

Шарис с некоторым раздражением возразил: «Как я могу не слышать то, что хочу слышать? Как я могу не узнавать то, что хочу узнать?»

«Мне это непонятно, — Эйлас поднялся на ноги. — Пора спать. Завтра нам долго и далеко ехать».

Эйлас назначил часовых, дежуривших по два часа и определявших время по движению звезд. Бод вызвался сторожить первым в одиночку, во вторую вахту должны были заступить Гарстанг и Форфиск, за ними — Ейн и Каргус и, наконец, Эйлас и Шарис. Отряд кое-как устроился в пустой хижине, расстелив одеяла и плащи на голом полу. Шарис почти неохотно улегся, но тут же заснул, и Эйлас с облегчением сделал то же самое.