Лионесс: Сад принцессы Сульдрун

«Сэр Дескандоль, младший сын лорда Моделета из замка Серый Фосфр, что за мостом, ближе к Ульфляндии».

«Сэр Дескандоль был настолько добр, что предупредил нас вчера о повадках ваших служанок и применяемой ими хищнической воровской практике. Таким образом, „различные прочие услуги“ нам не предоставлялись».

«Неужели? В таком случае придется вычеркнуть эту статью».

«И здесь — „Лошади: содержание в конюшне, корм и вода“. Могут ли семь лошадей, занимая самые роскошные стойла, поглотив все сено в округе и всосав целое озеро дорогостоящей воды, оправдать расход в размере тринадцати флоринов?»

«Да-да. Эта цифра похожа на „13“, в связи с чем я неправильно подвел итог. На самом деле здесь „2“ — два флорина».

«Ясно. — Эйлас вернулся к изучению счета. — Ваши угри очень дороги».

«Сейчас не сезон».

Наконец Эйлас заплатил по исправленному счету и спросил: «Что будет дальше по дороге?»

«Мрачные, дикие места — темный лес».

«И где находится следующая гостиница?»

«Довольно далеко».

«А вы сами ездили по этой дороге?»

«Через Тантревальский лес? Никогда!»

«Там встречаются бандиты, разбойники и тому подобное?»

«Спросите у сэра Дескандоля. Насколько я понимаю, он хорошо разбирается в таких вещах».

«Возможно, но он уже ушел. Ладно, не сомневаюсь, что мы как-нибудь справимся».

Отряд из семерых человек отправился в путь. Река осталась в стороне, и дорогу обступил лес. Ейн, ехавший впереди, заметил в листве какое-то движение. «Засада! Всем спешиться!» — закричал он, соскочил с коня, тут же натянул тетиву и выпустил стрелу в чащу, откуда послышался вопль. Тем временем из леса посыпался град стрел. Всадники, успевшие соскочить на землю и спрятаться за седлами благодаря предупреждению Ейна, остались невредимыми — за исключением грузного Форфиска, который замешкался и упал замертво, пронзенный в грудь. Прячась за стволами, пригибаясь и передвигаясь перебежками, его товарищи бросились в контратаку с обнаженными шпагами. Ейн полагался на свой лук. Он выпустил еще три стрелы, поразив одного противника в шею, другого в грудь и третьего в ногу. Из лесной чащи доносились стоны, глухой шум падающих тел, внезапные испуганные восклицания. Один из разбойников пытался бежать — Бод бросился ему на спину, повалил на землю и разоружил.

Наступила тишина, нарушаемая лишь стонами и пыхтением. Меткая стрельба Ейна уложила двух бандитов и вывела из строя еще двоих. Два мертвеца и двое раненых лежали на лесной подстилке, истекая кровью. Среди них были три субъекта в широкополых черных шляпах, распивавших вино прошлым вечером у камина.

Эйлас повернулся к пленнику Бода и приветствовал его легким поклоном, как подобало рыцарю при встрече с рыцарем: «Сэр Дескандоль, хозяин таверны заметил, что вы хорошо разбираетесь в повадках местных грабителей, и теперь я понимаю, на чем основано его мнение. Каргус, будь добр, забрось веревку на сук покрепче. Сэр Дескандоль, вчера вечером я испытывал к вам благодарность за полезнейший совет — но сегодня начинаю подозревать, что вы руководствовались не более чем алчностью, рассчитывая отнять у нас то золото, которое иначе осталось бы в руках гостиничных шлюх».

Сэр Дескандоль скромно возразил: «Это не совсем так! Прежде всего я руководствовался намерением избавить вас от унижения, вызванного глупым положением, в которое вас непременно поставили бы эти воровки».

«В таком случае ваш поступок был поистине благороден. Жаль, что у меня нет времени, чтобы провести с вами пару часов в приятной, непринужденной беседе».

«Не имею ничего против».

«Увы, время не ждет. Бод, свяжи сэра Дескандоля по рукам и ногам, чтобы ему не пришлось ими размахивать. Мы уважаем его достоинство не меньше, чем он уважает наше».

«Очень любезно с вашей стороны».

«Замечательно! Бод, Каргус, Гарстанг — возьмитесь за веревку и хорошенько потяните! Вздернем сэра Дескандоля повыше!»

Форфиска похоронили в лесу, в переплетении дрожащих теней и солнечных пятен. Бродя среди трупов, Ейн собрал свои стрелы. Тело сэра Дескандоля спустили на землю, чтобы взять веревку — ее смотали и подвесили к седлу черного коня Форфиска. Не оглядываясь, шестеро всадников двинулись дальше в лес.

Тишина, скорее подчеркнутая, нежели нарушаемая, переливчатым далеким щебетом птиц, подавляла Эйласа и его спутников. По мере приближения вечера солнечный свет, пробивавшийся сквозь листву, становился все более насыщенным, золотисто-рыжеватым, отбрасывая глубокие черные тени с красновато-коричневым, розовато-лиловым или темно-синим оттенком. Все молчали — только приглушенно перестукивали копыта лошадей.

Перед заходом солнца отряд остановился у небольшого пруда. В полночь, когда Эйлас и Шарис снова несли вахту, в глубине леса проплыла стайка мерцающих бледно-голубых огоньков. Через час далекий голос отчетливо произнес три слова. Слова эти были совершенно непонятны Эйласу, но Шарис вскочил на ноги, повернувшись туда, откуда послышался голос — губы его шевелились, будто он пытался что-то ответить.

«Ты понял, что было сказано?» — спросил удивленный Эйлас.

«Нет».

«Тогда почему ты начал отвечать?»