Лионесс: Зеленая жемчужина

Но румяный крестьянский парень с соломенными волосами уже преградил ему путь. Он ловко накрыл горностая большой склянкой, подсунул под нее крышку, перевернул склянку и плотно завинтил крышку. Горностай скорчился внутри, уткнувшись длинным носом в брюхо и задрав задние ноги выше ушей, но не выпускал жемчужину из пасти.

Крестьянин поставил склянку на прилавок лавки Зука; все присутствующие молча смотрели на нее. Очертания горностая мало-помалу становились все более размытыми и прозрачными; в конце концов от горностая остался только скелет, плавающий в зеленоватом желе, напоминавшем рыбный студень. В центре склянки, наполненной студнем, блестела жемчужина.

3

Беспорядочные серые очертания строений Асфродиска исчезли в дымке за кормой ковровола, бежавшего на запад — прочь от черной луны, снова по Равнине Лилий. Над головой с ленивой неизбежностью кружили желтое и зеленое солнца. Глинет начинала подозревать, что этот бесконечный желто-зеленый полдень мог в конце концов свести с ума человека раздражительного; после длительного размышления — а у нее теперь было время на размышления — она решила, что, даже не будучи человеком раздражительным, она была сыта по горло отсутствием утра, вечера и ночи.

В отсутствие Висбьюме нервное напряжение, вызванное непредсказуемо опасным поведением и причудливым характером ученика чародея, внезапно разрядилось, оставив после себя унылую подавленность.

На первом привале Глинет настояла на том, чтобы Кул отдыхал и восстанавливал силы. Кула, однако, вскоре охватило беспокойство; вопреки наставлениям Глинет, он отказывался тихо лежать. «В этом маленьком доме я чувствую себя, как в западне! — ворчал он. — Когда я лежу неподвижно, уставившись в соломенную крышу, мне начинает казаться, что я уже труп с открытыми глазами! Я начинаю слышать голоса, кричащие издалека, и чем дольше я лежу, тем громче становятся голоса, издающие дикие гневные вопли!»

«Тем не менее, тебе нужно выздоравливать, — заявила Глинет. — А поэтому тебе надо отдыхать — никакого другого средства у нас нет, потому что я боюсь пробовать на тебе неизвестные настойки Висбью-ме».

«Мне не нужны его настойки в любом случае, — бормотал Кул. — Я чувствую себя лучше всего, когда мы едем на запад; таков приказ, звучащий в моем уме, и мне становится легко только тогда, когда я его выполняю».

«Хорошо! — уступила Глинет. — Мы поедем, но ты будешь тихонько сидеть, и я буду за тобой ухаживать. Подумай сам — что я буду делать, если ты заболеешь и умрешь?»

«Да, это было бы ни к чему», — согласился Кул. Он приподнялся на койке: «Поехали! Мне уже лучше».

И снова ковровол бежал на запад. Настроение Кула исправилось, в его движениях начинали появляться признаки былой живости.

Равнина Лилий и Непролазный лес остались позади — вдали показался негостеприимный городок Пьюд. Кул взял двуручный меч Зиль грозного Закса и встал перед паланкином, расставив ноги в стороны и положив руки на рукоять меча, упиравшегося в ковер между ступнями. Сидя на скамье под паланкином, Глинет приготовила трубку и огненных зудней; кроме того, она держала под рукой оставшиеся колбочки с жалящими насекомыми.

В Пьюде ковровол продолжал бежать вперевалку по центральной улице; местные жители выглядывали из окон высоких покосившихся домов. Но никто не посмел преградить им путь и никто не потребовал платы, когда они проезжали по мосту через реку.

Когда река Хароо осталась далеко позади, Глинет нервно рассмеялась: «Мы не популярны в Пьюде. Дети не выбегали навстречу с цветами, в горожанах не заметно никаких признаков праздничного настроения. Даже собаки на нас не лаяли, а мэр спрятался под кроватью».

Кул обернулся с мрачной усмешкой: «Вот и хорошо! Мне тоже пора прятаться под кроватью. Если бы ребенок бросил в меня цветком, я свалился бы на спину. Этот меч помогает мне держаться на ногах; сомневаюсь, что я смог бы его поднять, даже если бы Висбьюме подставил свою длинную шею».

«Зачем же ты стоишь? Садись и отдыхай! Думай о чем-нибудь веселом и обнадеживающем — и скоро ты снова станешь сильным и здоровым!»

Пошатываясь, Кул добрался до скамьи: «Посмотрим».

Впереди расстилалась бескрайняя бездорожная степь Танг-Танг, и Глинет стала опасаться, что они собьются с правильного курса и заблудятся. Единственным надежным ориентиром была расплывчатая розовая звезда на востоке, но постоянно следить за тем, чтобы она оставалась точно за кормой, было трудно, и Глинет с Кулом постоянно искали знакомые ориентиры. Они проехали ту область, где росли гигантские деревья — как прежде, человекообразные древесные жители разразились истерическими угрожающими воплями и демонстрировали изобретательные оскорбительные жесты. Кул правил ковроволом так, чтобы держаться подальше от этих деревьев, а поблизости от них прятался в паланкине: «Не хочу никого провоцировать, даже этих жалких существ».

«Бедняга Кул! — сказала Глинет. — Не беспокойся: ты скоро окрепнешь, и тебе не придется бояться собственной тени. А пока что положись на меня — у нас есть средства защиты из арсенала Висбьюме».