Лионесс: Зеленая жемчужина

Закрыв глаза, бледный Кул полулежал на скамье, часто и мелко дыша; из груди его все еще доносился хрип, вызванный оставшимися сгустками крови. Глинет пыталась устроить его поудобнее и пристроилась рядом, наблюдая за мимолетными, постоянно меняющимися выражениями его лица. Постепенно эти выражения становились все более отчетливыми и определенными, и Глинет все меньше нравилось то, что она видела — у нее по спине пробежал зловещий холодок. Наконец она прикоснулась ко впалой щеке: «Кул! Проснись! Тебе снятся дурные сны!»

Кул пошевелился. Простонав, он сумел приподняться и сесть. Глинет с тревогой разглядывала его лицо — но, к вящему облегчению, узнавала только того Кула, которого она любила и которому она доверяла.

«Ты помнишь свои сны?» — спросила Глинет.

Помолчав, Кул ответил: «Их больше нет. Я не хочу их помнить».

«Может быть, нам следует остановиться и отдохнуть, пока ты не почувствуешь себя лучше».

«Мне не нужен отдых. Нужно ехать — как можно дальше и как можно быстрее».

Ковровол бежал: миля за милей продолжалась бесконечная степь, поросшая голубой травой. К югу изредка появлялись стайки двуногих волков, оценивающе рассматривавших ковровола, серьезно совещавшихся и скакавших прочь между разноцветными шарообразными деревьями.

Переезд, отдых, переезд — все дальше и дальше тянулась степь Танг-Танг, и наконец пейзаж стал приобретать знакомые очертания. Они проехали мимо высокой усадьбы рыцаря-разбойника, обманутого зеркальцем Висбьюме; на этот раз из усадьбы никто не выехал. Над западным горизонтом появилась тень горного хребта, и вскоре река Миз приблизилась с севера и потекла параллельно их курсу. К стайке двуногих волков, державшейся поодаль, присоединилась новая группа — ее предводители предпочитали более дерзкую тактику. Стая постепенно настигла ковровола и теперь бежала с обеих сторон и позади животного. Один из волков подобрался поближе и попытался схватить зубами заднюю ногу ковровола — огромный зверь пнул его, отбросив вперед, и затоптал, не сбавляя ход.

Кул устало поднялся на ноги и взял саблю; на какое-то время волки отстали. Затем, решив, что Кул не представляет особой опасности, они вернулись и побежали рядом с ковроволом, а двое вскочили на ковер за паланкином. Глинет уже приготовила трубку и выдула огненного зудня в ближайшего волка. Зудень ударился в грудь волка, взо-рвавшись голубым и оранжевым пламенем; хищник громко взвыл, свалился с ковровола и принялся дико метаться в конвульсиях. Глинет прицелилась трубкой во второго волка, но тот предусмотрительно соскочил на землю и вприпрыжку отбежал в сторону.

Через несколько минут волки поскакали на юг и собрались в кружок, обсуждая дальнейшую тактику: быстро высовывались и прятались их тонкие черные языки, мудро кивали длинноносые морды. Тем временем Кул заставил ковровола пуститься почти галопом: впереди, там, где отроги гор начинали спускаться к реке, уже виднелась хижина.

Двуногие волки снова перешли в нападение. Их план заключался в том, чтобы окружить ковровола с обеих сторон, одновременно вспрыгнуть ему на спину и свалить Кула. Кул рубил саблей тянущиеся к нему длинные морды и руки с присосками-пиявками на ладонях; ему удалось отбросить волков справа — но другие гурьбой обступили его слева. Глинет выдувала одного зудня за другим, пока волосатая рука не схватила ее сзади за шею: оскалившаяся длинноносая морда взглянула ей прямо в глаза. Ахнув, Глинет вырвалась и выдула огненного зудня прямо в раскрытую черную пасть; зверь свалился с кормы, отныне обеспокоенный только своей собственной печальной судьбой.

До хижины оставалось не больше сотни ярдов, но волки уже стащили Кула вниз — дрожа в замешательстве, ковровол остановился. Обступив Кула со всех сторон, волки сгрудились над ним шипящей мохнатой массой.

Кул нашел в себе силы: он тяжело поднялся на ноги, но руки-пиявки облепили его со всех сторон. Ругаясь и пинаясь, он оторвался от них и, высоко замахнувшись саблей, на какое-то мгновение стал напоминать былого Кула. Но волки попробовали кровь и отказывались отступать. Щелкая языками и повизгивая, они снова набросились на Кула — тот рубил и колол, но в его руке не было прежней силы. Он закричал: «Глинет! Сделай дом и спрячься! Я погиб».

Лихорадочно озираясь, Глинет спрыгнула на землю и приготовилась выполнить последнее указание Кула.

В дверном проеме хижины появилась высокая фигура с темно-русыми волосами. Не веря своим глазам, Глинет упала на колени от радости: «Шимрод!»

«Проход открыт, но ненадолго. Пойдем!»

«Ты должен спасти Кула!»

Шимрод спустился с холмика и поднял руку: из его пальцев взметнулись и разлетелись языки черного пламени; волки вспыхнули тем же пламенем и превратились в кучки пепла. Немногим удалось с визгом убежать на восток, но языки черного огня догоняли их, одного за другим, и превращали в прах.

Глинет подбежала к Кулу и попыталась поддержать его окровавленные, выскальзывающие из рук плечи: «Кул! Мы спасены! Шимрод пришел!»