Лиорская мельница

Брак выдохнул с облегчением. Несмотря на браваду, встречи с Джусом он втайне опасался, не будучи до конца уверенным, что именно тот может учудить. Зато теперь…

Парень брезгливо посмотрел на отца и, ни ни капли не скрываясь, принялся за тайники. Если у Джуса и был шанс помешать сыну, он своими руками утопил его на дне фляги.

Вскрыв заначку у двигателя, парень выгреб из нее содержимое, свалив на расстеленную на полу тряпку. Точно так же поступил с нишей в кузове и под потолком, методично вычищая их от припрятанных ценностей.

Отвлекся лишь на грохот из кабины – Джус умудрился вывалиться из кресла и теперь полз к баку с водой в углу, издавая нечленораздельное мычание. Калека покачал головой и вернулся к якорной нише, где хранил крохотный кусочек золота и пластинку фальдийского сплава. Удивительно, сколько вещей можно по-тихому вынести из мастерской, если на тебя мало кто обращает внимания. Если не наглеть, всегда можно припрятать оставшиеся после работы обрезки, или порыться в никого не заинтересовавших трофеях.

Джус дополз до бака и открыл воду, подставив взлохмаченную голову под струю. По полу кабины начала разливаться зловонная лужа, а взгляд четырехпалого слегка прояснился.

Брак как раз закончил стягивать свои вещи в тяжелый узел, когда приемный отец поднял на него взгляд и что-то промычал.

– Не слышу, Джус. Ты говорить пытаешься, или просто блюешь?

Четырехпалый подставил рот под льющуюся воду и, напившись, исторг содержимое желудка под себя.

– Б-брак… Шлюхин выкормыш… – голос Джуса был слабым, а слова едва различимы. – Г-граззгова отрыжка, где ты был?

Брак завязал последний узел и примерил мешок на плечо, убедившись, что сможет его дотащить до скиммера. Оглядел кабину, убеждаясь, что ничего не пропустил.

– Где ты был, говорю? – голос отца немного окреп. – Хватит молчать.

Калека помянул шарга и полез в недра лежанки, выудив оттуда тонкий лист металла, свернутый в трубочку. Неторопливо развернул, уставившись на густо покрывающие листок крохотные отметки – точную копию потолка кабины. Стоило бы спрятать драгоценный листок в протез, но делать это при Джусе парень не собирался. Ограничился тем, что снова свернул в трубку и запихнул к остальным вещам в мешок.

Лишь когда за ногу слабо уцепились четыре пальца, Брак перевел взгляд на отца и спокойно заговорил:

– Джус, я сегодня отправляюсь в Поиск. Мне плевать, как ты к этому относишься. Меня тошнит от этого трака, меня тошнит от нашей жизни, а главное – меня тошнит от тебя. Надеюсь, что больше я никогда не увижу твою перекошенную пьяную морду. Отпусти ногу.

Глаза Джуса округлились, рот скривился, но ногу он не отпустил. Напротив, подтянулся приподнялся на локтях.

– В Поиск? Сам? – из груди отца вырвалось влажное клокотанье, и Брак понял, что Джус смеется. – Ты недоумок. Где ты был эти два дня?

– Я сам собрал скиммер и нашел напарника, вместе с которым мы учились им управлять. У нас есть припасы на дорогу, способы защитить себя и планы на будущее. – Брак проговорил это с гордостью и затаенной надеждой, что отец оценит. Хоть раз. – Через час мы отправимся на церемонию, а оттуда сразу в Поиск. Так что, прощай, отец. Я благодарен вам с матерью за все и надеюсь, что смерть твоя будет легкой. Хотя сильно в этом сомневаюсь.

Джус внезапно резко выпрямился, сел на пол и зашелся в долгом, истеричном смехе, похожим одновременно на кашель и лай. По кабине полетели зловонные капли слюны и ошметки мокроты. Отсмеявшись, он вновь уставился на сына и горячо заговорил хриплым, срывающимся голосом:

– Дурак. Кретин. Недоумок. Да твой напарник бросит тебя в первую же ночевку. Кому ты нужен, гразгова отрыжка? Заберет твой шаргов скиммер и оставит подыхать в степи, – Джус с неожиданной силой схватил калеку за колено, заставив того взвыть от боли. – И я тоже старый дурак. Ищу его два дня по всему сходу, а этот тупой недоумок все это время старательно готовится сдохнуть. Ты хоть можешь себе представить, как ты был мне нужен?

Брак вырвал ногу из хватки отца и резко отступил к двери кабины, готовый в любой момент сбежать.

– Я даже знаю, зачем, – голос парня срывался от злости. – Пусть Чегодун подавится твоим траком, все равно от него мало что осталось. Ты просрал все, что у тебя было, а сегодня потерял единственного человека, которому было на тебя не наплевать. Подыхай, вцепившись в этот кусок железа, если он тебе настолько дорог, что ты готов пожертвовать ради него сыном.

Плечи Джуса опали, он тяжело привалился к водительскому креслу.

– Да что ты вообще понимаешь, гразгова отрыжка, – еле слышно пробормотал он, опустив глаза в пол. – Выметайся отсюда.

– С радостью, – ответил Брак, открывая дверь, а потом с удовольствием добавил. – Катись к шаргу, Джус.

Он уже выходил в ночь, когда в спину ему прилетел тяжелый вонючий мешок, едва не сбросив с подножки.

– Выкинь это дерьмо в нужник, вам по пути, – проорал ему в спину приемный отец. – И дверь закрой, дует.

Брак не удостоил его ответом и вышел наружу, с лязгом захлопнув дверь и мстительно сведя створку прутком.