Лётчики

И вот они летят вдоль жирной, кофейной реки; возле моста отошли вправо. Теперь задача: пересечь линию фронта, чтобы не быть замеченными неприятельскими постами ПВО. Высота шестьсот метров. Он осматривает небо: впереди над головой удобная для маскировки облачность, на глаз — две, две с половиной тысячи. Андрей высчитывает, сколько времени потребуется на набор такой высоты. Земля начинает затягиваться сумерками. «Успеем ли?»

Самолёт врывается в облака, пробивает их. Облака лежат круглые, гладкие, как сугробы. Они закрывают от неприятельских глаз. Пора снижаться: Попов рассчитал, что самолёт находится над местом наблюдения. Андрей ищет в облаках окошко и ныряет туда. Всё точно!..

За то время, пока они шли над облаками, земля здорово потемнела, но тем ясней видны букеты орудийных огней неприятельской батареи, замаскированной у леса. Попов указывает вниз, и Андрей видит у моста зарядные ящики и выпряженных лошадей.

В это время совсем рядом под машиной разрывается снаряд. Из-за шума винта звука разрыва не слышно, но на правой плоскости, как пузырьки во время дождя, поднялась в двух местах парусина. Осколки?.. Эге, дело плохо!.. Пошёл за облака!.. Попов возится с пулемётом. Лицо его встревожено. В чём дело?

«Пикируй!..»

Ага, понятно, из-за облаков прямо на них, стараясь попасть в мёртвую зону обстрела, наседает неприятельский истребитель. Один?.. Это не страшно. Попов через центроплан обстреливает его из пулемета. Истребитель делает стремительный переворот. От пикирования у Андрея большой запас скорости, он закладывает крутой вираж: истребитель виснет в воздухе и растерянно отваливается вправо, но так медленно, что Попов успевает повернуть турель и чуть ли не в упор всадить ему в пузо полдиска пуль. Истребитель падает, извиваясь штопором: «О-о, — Андрей от торжества орёт во всё горло, — браво!» Один, два, три, четыре, пять, шесть витков. Но что это? Манёвр? У самой земли истребитель выравнивается и начинает спиралить. Никак он опять собирается гнаться следом?.. Нет, пошёл на посадку. Андрей берёт направление на свой аэродром. Попов что-то пишет; в зеркало Андрей видит только сгорбленную его спину. Через минуту он суёт записку: «Сел в лесу на деревья».

Самолёт приземляется уже в полной темноте. Они идут в палатку и уточняют план атаки. Лётный состав спит. Андрей тоже валится на койку, но от возбуждения не может уснуть.

Он выходит из палатки. Темно. Висят крупные звезды. По густой траве он идёт к самолётам, от росы сапоги сверкают, как лакированные. Навстречу идёт командир отряда.

«Товарищ Хрусталёв, вы позавтракали?»

«Так точно, товарищ командир эскадрильи!»

«Через десять минут вы вылетаете в доразведку. Найти удобные пути подхода… У вас карта при себе?»

«При мне».

Оба рассматривают карту, и Андрей назначает ему место встречи с эскадрильей и условный опознавательный сигнал. Перед полётом он вызывает к себе командиров отрядов и звеньев, проверяет исполнение приказаний. Эскадрилья готова: карты подняты, бомбы подвешены, лётный состав отдохнул.

«Вылетаем через двадцать минут: первый и второй отряд! Веду я».

«Есть!»

Ровно через двадцать минут оба отряда срываются со старта. Круг над аэродромом, отставшие подстраиваются, и он ведёт за собой эту поющую стаю огнеглазых птиц. Андрей понимает, что на нём сосредоточено внимание всей эскадрильи, и сердце его, как зеркало, в которое попало солнце, горит огромным собранным мужеством.

Он впервые ощущает настоящее чувство командира.

Вот, наконец, и пункт встречи. Эскадрилья кружится над лесными болотами. Через десять минут на бледном экране восхода показывается самолёт, посланный в доразведку. Он даёт сигнал следования за ним. Эскадрилья идёт лощиной, она неширокая: вот-вот крыло самолёта, кажется, зацепится о берег. Резво взмыли и пошли в обход по лесной опушке на уровне деревьев. Ветер дует навстречу и относит шум винтов в сторону от неприятеля.

Наседают, как снежный обвал, — сразу и ошеломляюще. Высота — десять метров. В две минуты от неприятельской артиллерии остаются жалкие обломки…

— Товарищ Клинков, вы — командир эскадрильи… А вы, товарищ Гаврик, садитесь!

Андрей стоит красный и растерянный. Как дым рассеялась вся его атака, а с нею и все командирские способности.

— Рассказывайте: что бы вы стали делать в данном положении?

«Хм, что бы он стал делать?..»

Андрей неуверенно мычит и обнаруживает в себе полное отсутствие командирской предприимчивости. Вся построенная в воображении атака проносится перед глазами в бешеном галопе, и он не может сразу отобрать главное от второстепенного. А Хрусталёв, отосланный им в доразведку, сидит у края стола и улыбается.

Понемногу Андрей овладевает собой и разворачивает план действий.

— Садитесь!

И как только он опускается на скамейку, воображение снова начинает работать с удвоенной силой. Оказывается, он забыл многое, не запросил метеорологическую сводку, не использовал радиостанцию, не предупредил о вылете свои посты ПВО и действовал один, не связавшись со штабом дивизии.

— Перерыв на десять минут!