Липкие люди

– Будет предлагать выкупить у нас пятно или отдать подряд кому-то из своих знакомых. А может, и сам лапу наложит? Ведь он недалеко от Москвы себе поместье отгрохал в несколько сотен гектаров. Видимо, хочет и в столице обзавестись перспективной недвижимостью.

– А мы чего делать будем?

– Ты же знаешь, свою долю мы уже получили. Шутить с нашими инвесторами я бы не стала: они уже и проект подготовили и деньги под него получили. Там откаты и договорённости на самом высшем уровне. Откажем Каратову грамотно. Скажем: наш фонд уже стал партнёром фонда Безицкой. Мол, всё запущено и ничего менять мы не сможем, даже если захотим. Но ничего не говорим, что пока подписали договор о намерениях. – сказав это, Кира зачем-то перекрестилась.

Через три часа её вера в Бога окрепла. Успев добежать до своего фонда и закрывшись на замок, Кира готова была молиться любым святым, лишь бы повернуть время вспять и стереть из жизни прошедшие часы.

– Зачем мы с ним так… – отдышавшись, произнесла Кира.

– Сам не понимаю! Но Каратов первый начал. Мы же не холопы! – ещё не остыв, прокричал супруг.

– Мы – идиоты… не стоило его злить…

– Кто ж знал, что так получится? Может, всё не так серьёзно? Сколько мы таких скандалов пережили и всё в свою пользу вывернули. – Эдик произнёс тираду с такой надеждой, что Кира невольно усмехнулась.

– Наивный ты всё-таки у меня…

– Чего делать-то будем?

– Давай вначале восстановим весь разговор с нуля. Только так можно понять: что это вообще было.

– Чего вспоминать-то? – Эдик стал заводиться. – Нужно искать выход.

– Выход из чего? Ты хоть сам знаешь?

– Ну давай, по-твоему сделаем. – рявкнул он так, будто бы Кира одна виновата в произошедшем. – На встречу Каратов пришел один. Через минуту-другую разговор перевёл на дело.

– Дословно помнишь, как он это сказал?

– Не на сто процентов. Но он сказал, мол: знаю, кто будет строить торговый центр на месте театра. Сказал, что его друг на это пятно тоже виды имеет и такого уважаемого человека обижать запрещено законом.

– Давай не язви и обойдись без юморка своего, а?

– А тебя не напрягло, что за какого-то денежного мешка встревает сам Каратов? – словно озвучивая свои мысли вслух, спросил Эдик.

– Нет! Ведь цена пятна, если на нём грамотно реализовать проект – несколько миллиардов. Плюс под этот проект можно денег в несколько раз больше отмыть якобы под постройку объекта культуры. Так что за такие деньги даже народные артисты шестёрками могут подработать.

– Возможно… – Эдик не любил делать долгих пауз, когда из зрителей никого нет, оттого продолжил. – Дальше ты сказала Каратову: мы не можем отказать нашим инвесторам. Уже всё на мази…

– Он после этого же взорвался? Или, когда ты ему сказал, что мы не его крепостные и по его указке плясать не будем?

– Нет. Я хоть и неправ был. Блин, ну признаю я это, признаю…

– Эдик! Я вообще тебя не виню. Но вспомни – что конкретно было?

– После твоего отказа, Каратов вначале на нас понёс, мол, мы драные людишки и что он наш фонд сотрёт в порошок. Ну а потом я брякнул про крепостных и вскоре появилась эта журналистка.

– Ты её когда-нибудь видел? – спросила Кира.

– Вообще ни разу! – Эдик замотал головой.

– Вот и я ни разу. А фамилию запомнил? Издание?

– Каратов произнёс какое-то незнакомое название. Я в тот момент чуть в рожу ему не дал от обиды. Потому не до журналистки вообще было…

– Ты же знаешь, у меня в последнее время плохо с памятью… Я вот момент упустила: Каратов сам сказал, что журналистка про кремацию наших стариков накопала, или это журналистка произнесла сама?

– Нет. Не совсем так всё было. Каратов после того, как я на него рявкнул, своим спокойненьким голоском выдал тираду. Дословно не вспомню, но смысл такой: «Я о ваш фонд мараться не стану. Но есть журналисты, которые давно за вами наблюдают и уже составили график частого кремирования. Если вы не отдадите фонд моему знакомому, вся ваша якобы благотворительная деятельность всплывёт, как говно в проруби».

– Значит, только после этих слов появилась журналистка и начала нас спрашивать…

– Кир, я вот одного не пойму: ты же вроде как юрист. Умней меня на три головы. Ладно я, артист, и на эмоции меня вывести легко. Ну ты то зачем такое ляпнула?

– Не знаю… растерялась я, понимаешь? Она как начала документы на наши квартиры доставать…

– Ты выписки имеешь ввиду? – аккуратно поправил её Эдик. Он уже больше года наблюдал, как супруга путала слова, забывала о происходящем и со стороны выглядела блаженной.

– Выписки, конечно! Вот достаёт она выписки квартир Фимки, Вахтанга… Короче почти всех наших стариков и нагло прям мне в нос суёт, мол: на это что скажете?

– Ну ты ей и ответила… – по-привычке театрально жестикулируя, произнёс Эдик.

– Ты тоже хорош! Да, я рявкнула на неё и сказала, что по документам старики ушли на тот свет по естественным причинам. Все кремированы. Потому ничего никто никогда не докажет.