Липовый мед

— Ты не давал о тебе знать несколько месяцев! — голос Алисы зазвенел, она досадливо поморщилась про себя — не планировала так быстро срываться. — Я не собиралась обивать порог, умоляя дать мне адрес.

— Тебе не кажется, что это то, о чём я должен был знать! — загремел Костя, не сдерживаясь, подскакивая с дивана и показывая на Наташу. — Я имел право знать, что ты ждёшь от меня ребёнка!

— Тебе было плевать на меня! — взвилась Алиса, звонко опустив бокал на стойку так, что вино плеснуло на руку. — Так с чего бы тебе было не плевать на нашу дочь?!

— С того, что это — мой ребёнок! — крикнул Костя. — Я поступил глупо, не написав тебе, не позвонив, но ты… — Он задохнулся, не сводя пылающего взгляда с Алисы. Вздохнул несколько раз медленно, глубоко. Продолжил спокойнее: — Одно твоё слово, Алис. Всего одно слово, и я приехал бы за тобой…

— Ради чего, Кот? — горько, тихо проговорила она. — Ради ребёнка? Ты уже бросил меня. Так был ли смысл искать встреч?

— Я любил тебя. Тогда у меня просто не было времени написать, но я любил те…

— Может, хватит?! — голос Наташи заставил обоих вздрогнуть, вспоминая об её присутствии. Девушка встала во весь рост, дыша тяжело, прерывисто, переводя горящий от непролитых слёз взгляд с одного родителя на второго. — Может, вы забудете про свои разборки и вспомните, что есть я, а?! Я здесь! — Она посмотрела на Костю, жадно, осматривая с ног до головы. Выплюнула: — Папа! — Повернулась к Алисе, пухлые, как у Кости, губы скривились. — Мама, спасибо, что познакомила!

Крутанувшись на пятках, Наташа бросилась к своей спальне, громко хлопнув дверью. Костя и Алиса проводили её взглядами, повисла неловкая тишина. Потом Костя допил своё вино одним глотком и, избегая встречаться с Алисой глазами, пробормотал:

— Мне надо подумать. Я позвоню.

Хлопнула входная дверь. Алиса две секунды стояла, слушая тишину, а после, прихватив недопитую бутылку вина, отправилась в спальню. Вышла на балкон и только там, прислонившись к холодному стеклу, позволила себе усмехнуться. Судьба умеет шутить. Внизу взревел мотор, разрывая ночную тишину: машина Кости сорвалась с места, огни стоп-сигнала через секунду растворились в темноте. Глубоко вздохнув, Алиса прислушалась к себе: жалела ли она о том, что он всё узнал? Нет! Наоборот, с души наконец свалился огромный камень, и даже дышать стало легче. Костя поймёт. Обязательно. А как быть с Наташей?

Неприятный холодок пробежал по спине — реакция дочки могла быть совершенно непредсказуема. Конечно, хотелось верить, что она простит ей молчание, но вспыльчивость у Наташи была от отца, а переходный возраст давал о себе знать как никогда. Стоило поговорить с ней сейчас, но, подойдя к спальни Наташи и толкнув дверь, Алиса даже вздохнула с облегчением от того, что та была заперта. Поговорят завтра, когда первые эмоции схлынут. Тогда можно будет обсудить сложившуюся ситуацию и всё объяснить.

Впервые за последнее время Костя пожалел, что отпустил водителя. Вдавливал педаль газа, подрезая редких водителей, а в голове сумбурно кружились мысли. У него есть дочь. Взрослая дочь. И что теперь ему с ней делать? Ведь надо же делать что-то? Странно, но с каждым новым километром злость на Алису отступала. Костя понимал её и причины, по которым она не сказала тогда. Его Лиса всегда была гордой, и теперь его отъезд и исчезновение принимали ещё более уродливые формы. Он не просто бросил её, он бросил её с ребёнком. И пусть не знал, легче от этого не становилось. Кровь шумела в ушах, перед глазами плыли круги, яркие, красные. Костя крутанул руль, сворачивая на обочину, и резко затормозил. Положил голову на руль, дыша тяжело, надсадно. Это всё будто происходило не с ним. Как в какой-то дешёвой мелодраме, где блудный отец возвращается после долгих лет разлуки.

Он был этим отцом? Костя усмехнулся — это слово совершенно не хотело вязаться с ним. Какой из него отец? Чему он может научить, какой пример подать? И надо ли ей это? Наташа. Его дочь зовут Наташа. Что было бы, вернись он тогда домой? Они были бы настоящей семьёй, полноценной. Растили бы ребёнка, может, и не одного. Вместо этого Алиса тащила на себе дочь и строила карьеру. По спине пробежал противный липкий холодок, вспомнилось, что она была замужем. Ради ребёнка вышла или по любви? При мысли о том, что Наташа называла папой чужого человека, отчего-то во рту загорчило.

Он ей никто. Действительно совершенно чужой. Лицо с обложки, мамин любовник. Захочет ли она впустить его в свою жизнь, позволит ли стать ближе? Костя задумался: он этого хотел. Правда, хотел узнать девочку, которая ещё несколько часов назад была для него никем, хотел стать для неё кем-то родным. В груди зрело странное, но приятное чувство — осознание того, что у него есть семья. Не может быть, а есть, настоящая. Его девочки.