Лирелии – цветы заката

Город пережил суровую, страшную зиму, взятый в смертоносное кольцо силами врага. Тогда с каждым днем становилось все сложней и горше, безнадежность и тоска опустились на Ленинград плотным саваном, через который не проникал даже скупой луч зимнего солнца. И без того скудные порции хлеба стали еще меньше, лютые морозы отнимали последние силы у людей и крохи тепла в квартирах. Скованный льдами, израненный Ленинград, когда-то шумный, многоголосый и наполненный жизнью, теперь, казалось, остановился вместе со всеми, равнодушно глядя в бездонные глаза смерти. Она же, однажды придя в город, стала полноправной его хозяйкой, каждый день играя с людьми в жуткую игру на выживание.

По улицам города больше не бегали троллейбусы и трамваи, что еще больше осложнило жизнь горожан, и теперь путь от дома до работы или к проруби в реке мог стать последним, забирая жалкие остатки сил. Демон войны, известный для смертных под именем Адольф Гитлер, ликовал, веря в свой скорый, как ему казалось, триумф. Пусть не так, как он задумал изначально, пусть. «Сровнять город с землей!» – таков был приказ деспота. Людские страдания питали его силой, дарили энергию, и демоническое нутро кровавого палача удовлетворенно урчало, получая желаемое сполна.

Но даже в это темное и невыносимо тяжелое время, когда казалось, что надежда вот-вот истает, как огарок свечи в пятно горячего воска, сердце Ленинграда ни на минуту не замирало. Оно продолжало упрямо биться вопреки всему, сквозь стужу и бессилие блокадных дней, удивляя врага своей стойкостью. Голод отбирал у людей жизненные силы, беспощадно гася их тлеющие искры, но он не мог забрать волю к жизни. Сила воли у ленинградцев оказалась крепче гранита. Город не сдался. Заплатив за это страшную цену, Ленинград не встал на колени и не склонил головы. Люди продолжали жить, даже чувствуя ледяное дыхание смерти в затылок и видя ее каждый день.

Александра, потеряв всех, кто был ей дорог, еще помнила родные улицы окутанными роковой безысходностью и белым покрывалом снега, словно посмертным одеянием. По ним, подобно эфемерным призракам, брели люди, каждый по своим делам. Вот кто-то, замедлив шаг, покачнулся, словно сломанная фигурка в музыкальной карусели, и упал на студеную землю. День за днем тех, кто не вынес суровых, нечеловеческих условий существования, становилось все больше и больше. Все настолько привыкли к смерти вокруг, что уже переставали ее воспринимать как что-то из ряда вон выходящее.