Лирелии - цветы заката (СИ)

Оранжевые языки огня поглотили ту, что навсегда осталась в моем сердце. На следующий день еще до рассвета мы с братом покинули наши родные земли, которые по закону перешли семье нашего родного дяди. А мы… Как будто погибли вместе со всеми. Исчезли без следа, словно нас и не было здесь. Всех погибших спешно похоронили в тот же день, пока мы с Вальгардом проходили обращение. Как объяснил мне Олег, который и напоил нас своей кровью, он не стал хоронить Ингерд вместе со всеми, поскольку подумал, что я захочу это сделать сам. Он не знал, кем девушка приходится мне, когда нашел нас, но догадался, что она моя невеста или жена. А тем, кто вероломно напал на наше поселение, оказался двоюродный брат моего отца, ставший ради этого вампиром. Он предал нас. Меня и Вальгарда он не планировал обращать, а просто убить, как и всех остальных. Жаль, что Совет потомков Фаэтона казнил его за нарушение запрета о насильном обращении. Я предпочел бы расправиться с ним собственноручно.

Так и началась моя новая жизнь. С постепенного и мучительного осознания потери любимого человека, когда все, что у тебя осталось – это память. Олег подарил нам жизнь, с которой я тогда не знал, что и делать. Мне казалось, что у меня нет будущего. В тот момент я не осознавал в полной мере того, кем стал теперь. Рассказ Олега о других расах, мирах и пространственных порталах плохо укладывался в голове и звучал, как бред душевнобольного с богатой фантазией. Но это была наша новая реальность, и ее стоило принять как можно быстрей, чтобы не сойти с ума. Светлый разум мне еще пригодится. Вновь и вновь в памяти всплывали последние слова супруги. Они не выходили у меня из головы, и я то и дело задумывался над их смыслом. «Я еще приду к тебе. Все повторится. Ты найдешь меня. И через тысячу лет вновь выпадет снег, и тогда я вернусь. Моя дорога к тебе будет устлана цветами и снегом». Стоило ли трактовать ее слова прямо или же искать в них скрытый смысл? Ингерд в первую же ночь нашей супружеской жизни поведала мне, что с детства могла предвидеть некоторые события, но только те, которые не касались ее самой. Собственная судьба оставалась для нее загадкой, и она всегда говорила, что это к лучшему. Неужели перед своей смертью Ингерд смогла увидеть что-то о себе?

Тысяча лет… Боги, это же десять веков! Тогда мне даже страшно было подумать о том, что можно столько жить. Если бы только рядом была она…

- Я дождусь тебя, Ингерд. И найду, где бы ты ни была. Только вернись. Если же ты не вернешься, эта тысяча лет ожидания потеряет всякий смысл. Как и вся моя вечная жизнь, - говорил я с ней как с живой, неотрывно наблюдая за пламенем погребального костра.

Как ни парадоксально, но, даже находясь в Небесном мире все эти сотни лет, супруга придавала смысл моей жизни, вдохновляла меня и вселяла надежду. В минуты невыносимой печали я думал о том, что это нужно пережить ради того, чтобы однажды мы снова были вместе. Осваивая новые ремесла, я думал о том, что моя Ингерд сказала бы на это. Понравилось бы ей то, чем я занимаюсь? Когда я увлекся изучением драгоценных камней и ювелирным делом, то изготовляя очередное украшение, думал о ней и представлял, как бы оно выглядело на моей супруге. За все это время у меня собралась их целая коллекция, посвященная Ингерд. Эти украшения терпеливо ждали своего часа. Как и я.

Одно лишь огорчало меня – с некоторых пор Ингерд перестала мне сниться. Если быть точным, то около двадцати лет назад. Эти сны были подобны ниточке, связывающей нас даже сквозь миры и годы, и мне всегда казалось, что некая часть ее души всегда где-то рядом. Но когда она перестала являться мне во снах, эту ниточку словно обрубили. Я безумно скучал по этим встречам и терзался мыслями, почему же так произошло. Неужели ее душа чем-то обижена? И в тот момент, когда меня переполняли боль и горечь, от которых хотелось бежать на край света, случилось чудо – Ингерд не просто приснилась мне, как раньше. Она позвала меня! Позвала по имени, и сказала: «Я здесь!» И сон был вовсе не сном, а словно какой-то параллельной реальностью, в которой встречаются наши души, пока мы спим.

Пробуждение мое после этого необычного то ли сна, то ли видения было самым дивным за многие годы. Даже не припомню, когда это я в последний раз просыпался с невероятным трепетом в душе и волнительным предвкушением чего-то прекрасного, будто ожидавшего меня за порогом. Нетерпеливо перебирая пальцами уже изрядно обтрепавшийся листочек с той самой запиской, я ходил туда-сюда по комнате, как тигр по клетке, вспоминая детали видения с Ингерд. С тех пор я не сомневался, в том, что ее душа звала меня. Так вот о чем она говорила тогда перед смертью! «Я буду звать тебя, услышь мой зов». Вот значит, какой это зов! Но ведь прошло только восемь столетий со дня ее смерти, а она в своем пророчестве говорила о тысяче лет. Неужели Боги позволят нам воссоединиться раньше срока?