Лирик против вермахта (СИ)

— Гм… Это… На мать, читай, — Старинов-старший замялся. Похоже, находился в затруднении. Такие вопросы ему еще не приходилось решать. Поэтому и привлек супругу, которая лучше соображала во всяких щекотливых вопросах. — Вот какое-дело…

Прасковья Васильевна, и правда, соображала гораздо быстрее. Несколько раз пробежала глазами по письму и сразу же велела детям идти на улицу.

— Ленка, и ты иди, — старшая дочь скорчила недовольное лицо. Явно хотела узнать, чем все дело кончится и все потом подругам рассказать. Такая болтушка ни за что на свете не упустит такой шанс. — Иди, иди! С близнецами поиграй… Мишаня, а ты подожди.

Когда дети вышли, она еще раз внимательно прочитала письмо. И лишь после этого посмотрела на мужа.

— Видишь, какого сына вырастили. В школе уважают, в пример ставят. Председатель руку жмет, даже первый секретарь района хвалит, — гордилась сыном. — А теперь вот в Москвы поедет, по радио будет выступать… Мишаня…

Она вдруг прильнула к мужу и расплакалась.

— … Совсем взрослый стал… Даже и не заметили, как вырос… А ты, старый дурак, не кричи на него, — это она уже мужу говорила. — Пусть едет в Москву. Чай не дурнее других. Миша, а ты смотри у меня… Не балуй там…

Словом, едет он.

* * *

На вокзал его привезла райкомовская машина, как настоящего «барина». Водитель высадил прямо у вокзала, еще и вещи помог до места донести.

— Удачи, Михаил.

Пожилой мужчина был немногословен. За все время пути первый раз рот открыл. После пожал руку и ушел, оставив парня одного.

— До поезда еще уйма времени…

Мишка посмотрел на часы — подарок генерала Конева. Ждать нужно было до полуночи. На остальные эшелоны, что едва ли не каждый час проходившие через станцию, лучше было не соваться. Войсковые, забитые личным составом и техникой под завязку. Проводники там даже не разговаривали, молча закатывали глаза. Мол, уйди с моих глаз.

— Ладно, подождем. Подождем и перекусим, чем Бог послал. Кстати, а что нам Бог послал?

Нашел укромное местечко за старой телегой, нагруженной сеном, и устроился там. Спокойно и удобно следить за приходящими и уходящими поездами. Что еще нужно, чтобы скоротать время до поезда?

— Ого, а нормально так послал…

В сумке, что собирала мать, было много чего. Два каравая душистого ржаного хлеба, аккуратно завернутого в чистый кусок полотна. Три крупные очищенные луковицы, от запаха которых сразу же глаза начинали слезиться. В самом низу лежала вареная картошка в глубокой тарелке, прикрытая тонкой дощечкой. Еще, судя по одуряющему аромату, где-то прятался кусок копченого сала. Похоже, отец поделился своими запасами.

— Ну, батя, красавец! Черт, слюнями все испачкал…

Надо ли говорить, что вскоре начался жор. Молодой организм после всей этой суеты заставлял даже не есть, а жрать. Собственно, это он и делал. А чего волноваться-то? Через сутки будет в столице, а там голодным точно не оставят.

— Уф, хорошо, — подложив под голову похудевшую сумку, парень завалился в солому. — Теперь можно и покумекать.

А подумать точно было о чем. Пришедшее из редакции газеты «Пионерская правда», письмо такие перспективы перед ним открывало, что дух захватывал. Было абсолютно ясно, что там обеими руками ухватились за него. Почин со сбором денег на постройку танка был моментально оценен и признан заслуживающим внимания. Больше того, они даже звучное название придумали — Детский фонд обороны.

— Предлагают по радио выступить. Похоже, раскручивать будут… Хорошо, очень хорошо. Известность мне не помешает. Можно будет так подняться, что мама не горюй… А…

Широко зевнул, аж за ушами затрещало. От сытости с неимоверной силой потянуло в сон. Вдобавок солома под боком была такая мягкая-мягкая, что голова сама собой падала.

— А прикорнуть ли мне часок другой? Все равно до поезда еще долго, — и сам же себе ответил. — Можно.

Сказано — сделано. Голову пристроил на сумке. Подтянул ноги к животу, свернулся калачиком, как уже привык, и провалился в сон.

Спал беспокойно. Часто ворочался, отчего соломой покрылся с головы и до ног. Все время снилась какая-то непонятная белиберда, от которой то сердце сжималось, то мурашки по спине бегали.

Словом, не выспался толком. Проснулся, а казалось, и не спал вовсе. Голова чугунная, в глазах песок.

— Черт… Лучше бы и не ложился, — с трудом оторвал голову от сумки. Смахнул солому с волос, а то на лешака больше похож, чем на человека. — С этими поездами, как в кузне спать. Все грохочет, скрипит.

Со станции как раз очередной эшелон отходил. Грохот его колес, скорее всего, и разбудил парня.

— Кстати, а сколько сей…

Не договорив, высунулся из-за повозки. По путям, и правда, двигался какой-то поезд. В густом дыму показался огромный черный паровоз, тянувший длинную череду вагонов. Товарные вагоны шли вперемешку с пассажирскими.

Предчувствуя недоброе, Мишка вылез из-за повозки. На перроне в паре шагов от него виднелась сгорбленная фигура рабочего, смолившего цигарку.

— Батя, этот на Москву?

— На Москву, на Москву… — махнул рукой железнодорожник, даже не обернувшись.