Лирик против вермахта (СИ)

Мишка тут же прильнул к боковому окну. И, правда, на следующем перекрестке толпились люди. Явно взбудораженные, размахивавшие руками. Рядом стоял грузовик с открытым бортом и сваленным у колес барахлом. Валялись какие-то коробки, мешки и тюки с тряпьем.

— А ну всем стоять! — с властным криком вылез капитан. В руке пистолет, того и гляди начнет стрелять. — Стоять, я сказал! Что тут происходит?

Разве Мишка мог усидеть? Едва закрылась дверь за капитаном, парень уже был за его спиной, с любопытством все вокруг разглядывая. А посмотреть было на что. Толпа, большей частью из женщин, окружила полного мужчину в коричневом драповом пальто, как коршун, вцепившегося в здоровенную фарфоровую вазу.

— … Что вы такое делаете, товарищи? Это мои вещи, вещи моей семьи, моей супруги, в конце концов, — с грознымвидом хмурил брови толстяк, явно выходец из небольших начальников. — Я третий секретарь Московского горкома, слышите? Вы ответите за это! Товарищ капитан, товарищ капитан, вы видите это? Что вы стоите? Видите, что они раскидали мои вещи? Сделайте же что-нибудь! Я третий секретарь Московского…

Наблюдая за всем этим, Мишка понимающе кивал. Все ему было понятно. Не совершалось здесь никакого преступления — ни хулиганства, ни ограбления, ни тем более убийства.

— А ты куда это намылился, третий секретарь? — с неприкрытой угрозой в голосе проговорил капитан госбезопасности. Он тоже все понял — еще одна крыса покидала корабль, который вот-вот должен был пойти ко дну. — Почему не на рабочем месте? Разве настоящие коммунисты не должны быть на переднем крае?

Из толпы тут же какая-то женщина зло выкрикнула:

— Бежит, морда, чего тут спорить! Вон сколько барахла набрал, боится за свое кровное! Глядите, подштанники даже захватил, — она с силой пнула валявшийся у ее ног мешок, из которого тут же вывалилось женское белье — панталоны с завязками, с десяток бюстгальтеров. — Все они, сволочи, бегут! Бабоньки, нас же бросили! В Кремле поди уж никого нет, все пятки смазали!

А вот это уже было совсем плохо… Старинов такое уже повидал, правда, в другое время и в другом месте. Паника в толпе — это не просто страшное, это ужасное явление, сродни шторму на море или смерчу на суше. Она распространяется с неимоверной скоростью, с легкостью захватывая сотни и сотни новых душ и погружая их в безумное состояние. Он видел это во время армянских погромов в Баку в 90-х гг., у Белого дома в 93-ем, после теракта в московском метро в 2004 г. Подобное, очень похожее, ощущение захватывало толпу и сейчас. Сложный коктейль из эмоций — страх, злость, ненависть — буквально витал в воздухе.

— На вокзале на литерном одни начальники! — визгливым женским голосом подхватили с другого конца толпы. — Едуть и едуть, а нас здесь бросают одних! И хлеба совсем не осталось!

Толпа начинала бурлить, уже совсем позабыв про этого незадачливого партийного работника с его барахлом. Сейчас перед ними встала еще более насущный вопрос — собственное выживание. Ведь, в город вот-вот могли войти немецкие части.

— Отставить панику! — очнулся, наконец, капитан, размахивая пистолетом и напирая на толпу. — Кто там вякает про Кремль? Здесь товарищ Сталин! Никуда не уехал, в Кремле работает!

Он шел на людей, как ледокол, раздвигая льды. Цепляясь в каждого встречного взглядом, словно именно он выкрикивал эти слова.

— Кто кричал? Кто паникер? Пулю захотели?

В какой-то момент перед ним встала замученного вида бабенка в серой потрепанной фуфайке, невзрачном платке на голове. Она с вызовом выставила перед собой малышку, закутанную ватное одеяло:

— На, херой, стреляй! Что зенки лупишь? Только в дочку сначала пуляй! Все равно ее кормить нечем, — на ее землистого цвета лице фанатичным блеском горели глаза. Видно было, что она уже ничего не боялась. Нужно будет, сама под пули пойдет. До самой последней точки дошла, значит. — А потом и меня тоже кончай! Давай, давай! Давай, помогу.

Женщина подошла к капитану вплотную и рукой вцепилась в его пистолет, направляя его прямо себе в грудь. Мол, стреляй сюда, чтобы наверняка попасть.

Мишка со стороны прекрасно видел, как в первое мгновение капитан растерялся. Его пистолет даже ходуном ходил. Ведь, не стрелять же ему было в самом деле в женщину с ребенком. А потом что? Палить в толпу, в которой тоже одни женщины, да несколько стариков? Стрелять в своих же, советских людей, не бандитов и уголовников…

Старинов тихо развернулся и пошел к машине. Ему хватило увиденного. Больше здесь смотреть было не на что.

— Все ясно… Классика жанра… Социология толпы, больших групп…