Лирик против вермахта

- А давайте-ка, товарищ Старинов, немного прогуляемся, - Сталин легонько похлопал по креслу водителя, давая знак остановиться. - Вы все мне как раз обстоятельно и расскажите, а то, вижу, в машине для вас температура не подходящая.

Скрипнули тормоза, и эмка застыла у тротуара пустынной улицы. Лишь где-то вдали исчезала одинокий грузовик, мерно вышагивал рабочий патруль с красными повязками. Больше никого.

- Я слушаю вас, товарищ Старинов, - дохнуло табачным запахом. Значит, закурил. - Что вы еще такого хотели сказать?

- Разрешите сначала рассказать об одной картине, которую я совсем недавно наблюдал?

Сталин, выпуская из рта дым, кивнул.

- Когда наша сводная пионерская рота стояла на сборочном пункте, то я случайно подслушал разговор бойца с матерью…

Собственно, историю и выдал со всеми подробностями и своими комментариями. Не поскупился и на детали из своей памяти, выбрав самые красочные и яркие. Хорошенько копнулся в истории, добавив немало «перчинок» для размышления.

- … Пусть я еще много и не понимаю, товарищ Сталин, и опыта у меня с ноготок, но некоторые вещи просто сложно не замечать, - Мишка не забывал и про осторожность, стараясь то и дело кивать на свою неопытность. Мол, я же не против генеральной линии партии и советского правительства выступаю, а только лишь на проблемы указываю. - В нашем селе, если посмотреть, то многие бабушки и дедушки, что тайком молятся и в разрушенную церковь по праздникам ходят, почти все свои накопления в фонд обороны отнесли. Говорят, с божьей помощью и без денег проживут как-нибудь. Хочу сказать, что нельзя сейчас, как раньше. В такое время нужно всем вместе держаться. А церковь очень много может сделать…

Верховный шел рядом и его недовольство особенно хорошо чувствовалось. Уже не курил, трубка нервно подрагивала в его руке. Сопел, покашливал в усы.

- Очень странно такое слышать именно от вас, товарищ Старинов, - глухо произнес Сталин, резко останавливаясь на месте. – Вы пионер, орденоносец, активист и общественник, и вдруг рассказываете о важности религиозного дурмана. Утверждаете, что чуть ли не каждый человек скрывает, что он верующий. А давайте спросим… хотя бы его!

Сталин вытянул руку и ткнул трубкой в сторону ковылявшего в их сторону инвалида. Без одной ноги, тот живо перебирал костылями. На груди поблескивала медаль за отвагу. Фронтовик, значит.

- Эй, товарищ! – Верховный махнул рукой, привлекая внимание прохожего. Из-за спины Сталина уже сорвался один из бойцов охраны, чтобы препроводить товарища. – Можете подойти?

Вскинувший головы, инвалид замешкался. Растерялся, наверное. Не каждый день вот так запросто встретишь самого Сталина на улице. Застыл на месте с открытым ртом.

- Товарищ! Подойдите!

Наконец, инвалид «очнулся». Схватился за костыли и поковылял к ним. Ловко получалось, словно родился с одной ногой.

- Спросить у вас хоте…

Но не доходя десять – пятнадцать шагов до них, мужчина вдруг вытащил из-за пазухи темный предмет, похожий на массивную трубку с набалдашником, и выставил его перед собой. Через мгновение дернулся и из трубки тут же вырвался сноп пламени.

- Диверсант! – с перекошенным лицом заорал Мишка. Не думая ни о чем, рванул с места и со всей силы толкнул Сталина, отбрасывая его с линии стрельбы. – Дивер…

Миниатюрный гранатомет, техническое чудо немецкого гения, бил без промаха. Граната взорвалась ровно там, где мгновение назад находился Верховный.

Глава 24. Смог, все-таки

***

Москва, здание Московского городского ордена Трудового Красного знамени НИИ скорой помощи имени Н.В. Склифосовского.

Глаза лежавшего медленно открылись, но тут же закрылись. Яркий солнечный свет резанул такой болью, что Мишка тихо застонал. Повернул к стене головы и снова попробовал.

- Жив, кажется. Голова здесь, ноги тоже, а руки….

Руки оказались забинтованы и отзывались жжением, едва он пытался ими пошевелить.

- Ожог, как пить дать… Задел, значит, сука немецкая.

Оторвал взгляд от рук и начал оглядываться. То, что он в больнице, было ясно и так. Вопрос был в другом: а не в тюремную ли его больницу определили за слишком длинный язык? Ведь, наболтал он столько, что и за меньшее на Колыму медведей пасти отправляли.

- Не похоже вроде. Слишком уже все какое-то вылизанное…

Стена напротив была ровной, аккуратно выкрашенной. Потолок сверкал белоснежной побелкой. Вместо одинокой лампочки висела очень даже симпатичный светильник с бежевым плафоном, на котором ни грамма пыли не было.

- Люксовая палата, - обрадовался Мишка, осторожно сгибаясь и садясь. – Кровать вон, вообще, не скрипит. Простынь и пододеяльник, как дома…

Медленно, баюкая забинтованные руки, слез с кровати. Воткнул ноги в тапочки, что заботливо лежали рядом с кроватью, и поковылял к двери. Нужно было осмотреться, да и по нужде сходить не помешало бы.

- Ого, не заперто, - парень коснулся двери и чуть потянул ручку на себя.

В коридоре, краешек которого он увидел, кто-то разговаривал. Причем говоривший явно старался не шуметь.