Лирика

Приятель мой, сурово сдвинув бровь
И осушив цимлянского бокал,
Когда заговорили про любовь,
С усмешкой назидательно сказал:

«Я мало чту романтиков. Прости!
А женская любовь – сплошной обман.
Я много женщин повстречал в пути
И на сто лет, как говорится, пьян!

Не веришь? Усмехаешься? Ну что ж!
Давай рассудим прямо, хоть сейчас:
Где тут сокрыта истина, где – ложь
И в чем надежность милых этих глаз?!

Вот ты все веришь в чистую любовь.
Что будто в ней – вся истина и свет.
А я сказал и повторяю вновь:
Что бескорыстных чувств на свете нет!

Представь: что ты вдруг разорился в мире!
Теперь скажи: чтоб жизнь начать с нуля,
Кому ты будешь нужен без квартиры,
Или без дачи, или без рубля?!

Жизнь всюду даже очень непростая.
И дамам нужно все без лишних слов!
И вот ответь: ну где она, «святая»,
«Большая и красивая любовь?!!»

Вот встреться ты, чтоб идеалам следовать,
Хоть с молодою, хоть не с молодой,
Но каждая начнет тотчас выведывать:
Что у тебя, голубчик, за душой?

Прости меня, быть может, за банальность,
Но в этой самой жизненной борьбе
Им главное – твоя материальность,
А душу можешь оставлять себе!

И при любом житейском повороте
У женщины – один любимый свет:
Любовь – лишь позолота на расчете,
А деньги – цель, и в этом весь секрет!»

Приятель мой сурово рассмеялся
И вновь налил игристого бокал.
А я все думал, думал и молчал,
Но как-то всей душой сопротивлялся…

Не спорю: так действительно бывает,
И все-таки: ну как же, как же так?!
Неужто всюду чувства примеряют,
Как в магазине кофту иль пиджак?!

И вспомнились военные года:
Вот я лежу на койке госпитальной…
Чем обладал я, господи, тогда?
Бинты, да раны, да удел печальный…

Что впереди? Да в общем ничего…
Мне – двадцать… Ни профессии, ни денег…
Все – дымный мрак… Жизнь –
как железный веник
Все вымела из завтра моего…

И вот, как будто в радужном огне,
Сквозь дым тревог, тампонов и уколов
Являться стали в госпиталь ко мне
Шесть девушек и строгих, и веселых…

И вот в теченьи года день за днем,
Успев ко мне, как видно, приглядеться,
Все шесть, сияя искренним огнем,
Мне предложили и себя, и сердце!..

А у меня, я повторяю вновь,
Ни денег, ни квартиры, ни работы…
А впереди – суровые заботы
И все богатства – мысли да любовь!

Да, каждая без колебаний шла
На все невзгоды, беды и лишенья
И, принимая твердое решенье,
Ни дач, ни денег вовсе не ждала!

Приятель мой задумчиво вздохнул:
«Допустим… Что ж… бывают исключенья.
К тому ж там – лет военных озаренье.
Нет, ты б в другие годы заглянул!»

«Да что мне годы! Разные, любые!
Неужто жил я где-то на Луне?!
Ведь сколько и потом встречались мне
Сердца почти такие ж золотые!

Вот именно: и души, и глаза
Чистейшие! Ни больше и ни меньше!
Скажи-ка им про деньги или вещи –
Ого, какая б грянула гроза!!!

Не спорь: я превосходно понимаю,
Что все хотят жить лучше и светлей.
Но жить во имя денег и вещей –
Такую жизнь с презреньем отрицаю!

Конечно, есть корыстные сердца,
Которых в мире, может быть, немало,
Но как-то жизнь меня оберегала
От хищниц и с венцом, и без венца!

И все же, должен вымолвить заране,
Что исключенье было, что скрывать!
Однако же о той фальшивой дряни
Я не хотел бы даже вспоминать!

Вот ты сказал, что женщины корыстны.
Не все, не все, сто тысяч раз не все!
А только те, ты понимаешь, те,
Чьи мысли – словно кактусы, безлистны.

Есть правило, идущее от века,
И ты запомни, право же, его:
Чем ниже интеллект у человека,
И чем бедней культура человека,
Тем меркантильней помыслы его!»

Приятель грустно молвил: «Как назло
Пойди пойми: где хорошо, где скверно?
Быть может, нам по-разному везло,
Но каждый прав по-своему, наверно!»

Он вновь налил фужеры на двоих.
«Давай – за женщин! Как, не возражаешь?!»
«Согласен!» – я сказал. «Но за каких?» –
«Ты это сам прекрасно понимаешь!»

Они живут, даря нам светлый пыл,
С красивой, бескорыстною душою.
Так выпьем же за тех, кто заслужил,
Чтобы за них мужчины пили стоя!

7 января 2000 года.

Красновидово.

Сегодня Иисусу Христу было бы две тысячи лет, а моей маме – девяносто восемь.

Великое Рождество