Лиррийский принц. Хроники Паэтты. Книга III

В каждый свой визит в этот импровизированный некрополь Драонн замечал, что судороги становятся всё слабее, постепенно переходя в едва заметные взгляду подрагивания. Вряд ли души несчастных страдальцев мучились сейчас меньше, чем прежде – просто связь их с плотью становилась всё слабее. Да и сами эти души были уже совсем иными – Драонн теперь был достаточно силён и опытен, чтобы ощущать это. В них ещё оставались крупицы тех, кем они были раньше, но по сути своей они уже были демоническими сущностями.

Прошло больше шести лет с тех пор, как был создан первый гомункул до момента, когда двенадцать вассалов императора Тондрона восстали из своих гробниц. Так появились Двенадцать Герцогов Тондрона, из которых сильнейшей была та, которую стали называть Герцогиней Кэрр. Её мощь могла сравниться лишь с её преданностью Драонну.

Конечно, это была не Кэйринн. Внешне Герцоги выглядели немногим лучше иссушенных мумий, да и в этих оболочках теперь были заключены лишь демоны, которые когда-то были лиррами. Они не испытывали чувств, они не знали усталости, им были чужды любые потребности и желания смертных. Это были лишь зомби, пусть и очень могущественные, но зомби, послушные воле лишь одного Драонна.

Теперь процесс создания армии пошёл быстрее. Одновременно с этим вокруг Одинокого Пика стало вырастать некое подобие города. По большому счету, это было совершенно ненужно – никому из обитателей Пустоши не нужно было жилище. Но Драонн хотел, чтобы его империя выглядела именно империей, государством, пусть даже в нём будет всего один город.

Драконов Тондрона Драонн выводил уже самостоятельно. Захватив в Западных горах нескольких достаточно крупных тварей, он при помощи своей магии сотворил из них тех монстров, которых представлял себе раньше, читая книги. Триста футов – таков был размах крыльев его первого дракона. И главное – он, уже не будучи живым, мог изрыгать пламя как драконы из сказок.

Уже через двадцать лет империя Драонна была такой, как он и задумывал. Число его подданных давно уже перевалило общее количество подданных Кидуи и Саррассы, а его город, в котором некому было жить, состоял из громадных гротескных зданий, многие из которых могли поспорить высотой с главным храмом Арионна в Кидуе. Конечно, по сути своей эти здания были лишь нагромождением скал и совершенно не приспособлены для жилья, но этого от них и не требовалось. Зато вид с высоты трона императора открывался величественный и устрашающий.

Пришла пора подумать и о потомстве. Несмотря на то, что впереди у Драонна были ещё сотни, если не тысячи лет, Бараканд предупредил, что с этим затягивать не нужно – вероятность того, что у него родится ребёнок, была ничтожно мала. Лишь единицы женщин в этом мире способны были доносить плод до конца. И нужно было найти хотя бы одну из этих единиц.

С магическим металлом получилось ровно так, как и задумывал Бараканд. Благополучно вернувшись на Паэтту, принц Эйрин, как и обещал, сумел передать небольшой самородок одному из своих бывших партнёров. Тот отнёс металл магам, и они просто сошли с ума от восторга. Стало очевидно, что нужно огромное количество этого металла, который стали называть мангилом.

Эллор, который прежде не считался особенно привлекательным для колонизации из-за удалённости и непредсказуемости Западного океана, внезапно стал вожделенным местом для всех моряков и торговцев всех мастей. Массово создавались морские торговые компании, указывающие на своих векселях магические слова «Эллор» или «мангил», и сразу же выстраивалась очередь из желающих вложить в них свои капиталы.

Сотни кораблей потянулись через Западный океан, встречая на своём пути не только привычные шторма и штили. Вероятно, всё дело было в незримом барьере между Паэттой и Эллором, но всё больше моряков рассказывали о странностях, с которыми они сталкивались в плавании. Чаще всего это было пугающее свечение, льющееся одновременно и с неба, и из глубины вод. Попав в зону этого свечения люди чувствовали сильное недомогание, хотя оно проходило практически сразу же, как только корабль удалялся на достаточное расстояние.

Иногда моряки слышали странные звуки, вновь раздающиеся будто и сверху, и снизу. Всё чаще в портовых тавернах пугали рассказами о морских гадах размером с линкор, гигантских змеях, морских драконах. Ни одного нападения до сих пор зафиксировано так и не было, так что скептики списывали всё на расстроенное воображение людей, попавших под воздействие необычных аномалий. Однако же доподлинно никто не мог ни доказать, ни опровергнуть эти слухи.

Эйрин ни словом не обмолвился ни о Драонне, ни о Бараканде. Естественно, он понимал, что его просто сочтут сумасшедшим. Он был уверен, что эллорская пустыня сама по себе хорошо скроет её обитателей, и о них никто не узнает до тех пор, пока они не явят себя сами. Принц никак не мог выбросить из головы последних слов Драонна о том, что свобода придёт из-за западного горизонта.