Лиррийский принц. Хроники Паэтты. Книга III

– У неё вечная бессонница, – поморщилась словно от боли Аэринн. – Уверена, что она не спит.

Встревоженная девушка не взяла даже свечи – за столько лет она изучила уже каждый уголок замка, а кроме того, не хотелось потревожить кого-нибудь случайным отблеском света.

***

– А я всё гадала – придёшь ли, или вытерпишь до утра, – глухим, скомканным страданиями голосом прокаркала Дайла из своего кресла.

Аэринн с болью, к которой теперь добавились и новые переживания, смотрела на искорёженное тело сестры, которое даже ночью не покидало своего громоздкого узилища, поскольку Дайла не могла без жуткой боли лежать в постели из-за неестественных изломов её позвоночника и членов. Неужели и её Биби будет обречена на подобное?

– Ты что-то почувствовала? – без обиняков спросила Аэринн, уже зная ответ – сам факт того, что магиня ждала её прихода, говорил о многом.

– Почувствовала, только сама не знаю – что. В Билинн что-то есть, но станет ли она магиней – этого я не знаю.

– У тебя в детстве были какие-то признаки? – Аэринн вдруг стало зябко и неуютно стоять на холодном полу, так что она с ногами забралась на всё равно пустующую кровать.

– Кто знает? – слегка повела торчащим кверху плечом Дайла. – Рядом со мной не было магинь, которые могли бы что-то почувствовать…

– А ты сама?

– Я была ребёнком. Что я могла почувствовать? А если и чувствовала – как я могла понять, что это ненормально?

– А мама никогда не замечала в тебе ничего?

– А ты что-то заметила в Билинн? – вопросом на вопрос ответила Дайла.

– Ничего, – покачала головой Аэринн, чувствуя, что ей очень хочется расплакаться. – Она – совершенно обычный ребёнок! Она абсолютно нормальна!

– Не переживай раньше времени, Айри. Вполне вероятно, что твоя дочь вырастет обычной лиррой, такой же, как ты. Я клянусь тебе, что не знаю её судьбы. Да, сегодня на мгновение я что-то ощутила, но сама не знаю – что. Может, это тот стакан молока, который я выпила у фермера по дороге к вам, – неловко попыталась пошутить магиня.

Аэринн сделала попытку улыбнуться – столь же неловкую, надо сказать. На девушку сейчас жалко было смотреть.

– Если рассуждать философски, то переживать вообще бессмысленно. Ведь ты ничего не сможешь изменить. Если ты вобьёшь это в свою голову, то обречёшь себя на десять-двенадцать лет постоянных страхов, которые – вне зависимости от того, подтвердятся ли они – отравят тебе жизнь. Мой тебе совет – постарайся забыть об этом.

– Да как об этом можно забыть?! – слёзы покатились по щекам Аэринн.

– Прости меня, – судорога пробежала по лицу Дайлы. – Это я виновата. До сего дня у тебя и мыслей таких не было. И это было правильно – каков шанс, что именно Билинн станет магиней? Один к тысяче? Или ещё меньше? В любом случае, это очень маленькая вероятность.

– Однако ты стала этой одной из тысячи!

– Тогда как девятьсот девяносто девять других остались нормальными! Ты сама знаешь – попасть из лука в створ крепостных ворот куда проще, чем в подброшенный оэр. Нет никаких причин думать, что Билинн сумеет это сделать!

– Но твои ощущения…

– К дьяволам мои ощущения! – скомканные связки магини не были предназначены для того, чтобы говорить на повышенных тонах, так что Дайла тут же поперхнулась кашлем. – Кто я такая? Калека с даром волшебства и неспособностью применить этот дар! Величайшие магини не способны определить тех девочек, кому суждено пройти перерождение, а ты всерьёз думаешь, что я вдруг сумею это сделать!

– Я не знаю, сумела ли ты убедить меня, – помолчав и осушив слёзы, вновь заговорила Аэринн. – Но советом твоим я воспользуюсь. Я приложу все силы, чтобы не думать об этом и жить так, как мы жили до этого дня.

– И это будет мудро. Более того, я думаю, что через несколько дней, когда ты немного успокоишься, ты сама гораздо лучше меня сумеешь убедить себя в том, что нет повода для беспокойства. Ступай к Драонну и скажи, что ему не о чем волноваться. Да и меня уже морит сон.

Последние слова были явной ложью, но Аэринн не стала спорить. Ей действительно стало немного легче, и она поспешила к мужу, чтобы, в свою очередь, вернуть спокойствие ему.

– Спасибо, Дайла! – благодарно произнесла она и вышла.

И уже здесь, за дверью, она вдруг подумала, что ей даже не пришло в голову поцеловать Дайлу, как это, казалось бы, было принято между сёстрами. И очень остро поняла, что, несмотря на всю свою любовь к старшей сестре, она всё равно всю свою жизнь считала её немного чужой, даже чуждой. И может быть впервые в жизни её стрелой пронзила мысль о том одиночестве, на которое Дайлу обрекла судьба помимо всех прочих страданий.

***

Никто в здравом уме не станет спорить с тем, что попасть стрелой в створ крепостных ворот несоизмеримо проще, чем в подброшенный медный оэр. Но иногда даже наугад пущенная стрела способна это сделать.

Билинн было почти двадцать три, когда у неё случилась первая менструация. И этот день стал для неё рубежом, переломившим жизнь на до и после.