Лис, который раскрашивал зори (сборник)

Я допивал водку, смотрел на приближающийся город через щёлочку от ткани оболочки. Потом попрыгал, разминая суставы, хотел подтянуться пару раз на балках, но соскользнул и не стал дальше гневить судьбу. Действуя изнутри, я освободил гондолу от бренной оболочки, и та почти сразу сползла - видимо её в основном удерживали стропы. Я сразу отметил на карте, где это произошло, чтобы потом прилететь и подобрать.

«Как же так… почему мы ещё в воздухе? Мы должны были опуститься вместе со сдувшимся баллоном, а теперь летим, как едем по рельсам», - размышлял я, открывая вторую бутылку, шмыгая носом, и уныло натягивая сапоги на окоченевшие ноги, - «и как же нам опуститься? Если металл опять экранировать, мы ведь просто упадём!»

Изразцы были почти под нами, мы прилетели ещё раньше, чем я думал, успели за семь часов, но что толку? Впрочем, если во время крушения я погибну, то детали из моего тела можно будет использовать. Приняв это за запасной план, я написал на бумаге краткое согласие на использование своей требухи и сунул себе в карман.

Итак, мы приближались к городу. Лёгкая истекала ликрой. Нужно было что-то решать, что я и сделал. Я подмигнул Вай-Вай:

- Держись, красотка! - и выключил двигатель на высоте чуть больше восьмисот метров над озером Дальним.

У нас была аварийная парашютная система на случай, если баллон загорится, мы его отстегнём и будем падать - я её выиграл в своё время в карты. Она была старше Лёгкой и могла бы её воспитывать. В общем, эта система сработала вовремя, но ровно на половину. Гондола нырнула мостиком вниз, ветер подхватил нас и снёс от спасительной воды в сторону города. Вай-Вай завизжала, когда нас прижало к стене:

- Спокойно! - отозвался я, прикладываясь стучащими зубами к бутылке, - у меня всё привинчено!

Потом сработала вторая половина системы, и мы жестко приложились о землю. Я выглянул вниз - нет, мы приземлились на бульвар, прямо на кроны деревьев, которые несколько смягчили удар, чем, вероятно нас спасли. Ущерб - неоценим. Нас посадят.

Я быстро замкнул круг ликрообращения Лёгкой на минимальный, не выходящий к обшивке, а значит, оставшийся не повреждённым.

«Ты мне никогда не нравился, - ворчала старая кошелка, пока я подключался к её ликровой системе, - если бы не ты, меня купили бы назад, в армию. Вот настоящее дело».

«Ты делала бы механоидов мёртвыми, дурёха» - отругал её я, быстро замыкая круг, и начиная перекачку своей ликры ей, - «а так ты дарила им счастье».

«Я сделала тебя счастливым, Кай?», - полусонно поинтересовалась она, словно прощаясь, - «… нет», - протянула Лёгкая с какой-то грустной нетрезвой всезнайской иронией, - «я отняла у тебя счастье. И если бы я могла выбирать для тебя судьбу…»

«Да заткнись ты уже!»

Я отнял руку. Я отдал ей всю ликру, что была у меня, теперь моей механике осталось пара часов до коллапса, начала некроза и смерти. Итак, всё было по графику.

Дверь в гондолу оказалась блокирована стеной дома, я взвалил на плечи Река, и недолго думая высадил им стекла мостика.

- Мастер Кай! - одёрнула меня Вай-Вай, выбираясь на дрожащих ногах.

- А что? - весело переспросил я, - у него же голова ранена, а не задница. Задница - вполне работоспособна!

Мы спустились на землю. Над нами была замечательная заря - рисуй что хочешь. Город ещё только просыпался. Я с Реком на плечах нёсся во весь опор наперерез дребезжащему на повороте трамваю, рогатому двумя паровыми тубами. Тот затормозил, чтобы нас не задавить, я взобрался в него и сразу стал угрожать кондуктору с водителем незаряженным огнестрельным оружием.

Трамвай повёз нас в больницу. Я, окончательно обнаглев в своих преступных деяниях, попросил себе час форы, благо пока мы ехали, благо успел изложить кондуктору (даме, пост среднего возраста, которую, по всей видимости, нашли в пустошах и воспитали любовные романы) все тонкости своей жизненной ситуации. Две юные пассажирки, которых подобные книги только начали уродовать, смотрели на нас с Реком, и дружно вздыхали в нужных местах. Одним словом, судя по дальнейшим событиям, единственный вменяемый в этом трамвае механоид (собственно его оператор) права голоса уже не имел, и стражей порядка по мою душу вызвали и действительно не сразу.

Я вбежал в вестибюль больницы, сгрузил Река в первой попавшейся смотровой, крикнув, что деньги на лечение - у того в кармане и спросив куда дальше - ухнул на шестой этаж, в неонтологию.

И там была Сайрика. Увидев меня, она встала, как завороженная, а я затормозил. Видок у меня был что надо: вся рожа в крови, одежда опалена местами, а кое-где с разводами от растаявшего снега, от меня пахло водкой, дымом и множеством парфюмерных ароматов. И вот стоя в таком виде, я вдруг понял, что не успел, но в следующую секунду Сайрика бросилась в какую-то дверь, стала кого-то звать и ко мне выбежали два врача, объясняя на ходу, что от меня потребуется, как и почему, а я только кивал, и смотрел на неё, на милую, милую мою Сайрику.

– … две операции, и вы больше не сможете менять ипостась…

Тут я очнулся:

- Что?