Лис Улисс и край света

Так что Амадей Флюгер еще себя покажет. И он никого не боится! Так сильно не боится, что отныне перестанет пользоваться шаблонами, а будет писать критические статьи сам. Да, это отважный, нестандартный шаг, но он готов к нему! Он будет писать то, что думает. А думает он плохо. Ну и пусть! Зато все оценят его честность, бесстрашие и бескомпромиссность, а также восхитительное чувство юмора, способное подниматься до вершин иронии и низвергать объект критики в пучину сарказма — где ему и место. Такова будет авторская позиция Амадея Флюгера! Да и Катерине, наверняка, его новый подход понравится, потому что гиена тоже очень справедливая. И, кто знает, может слух об отважном Амадее достигнет ушей самой госпожи Указко, и она назовет его своим достойным учеником.

Флюгер еще несколько раз повторил фразу «авторская позиция» — два раза вслух и тридцать шесть — в уме. Очень она ему нравилась. Такая полезная формулировка: любой поступок, объясненный «авторской позицией», сразу лишается любых моральных качеств и становится исключительно показателем принципиальности.

Амадей Флюгер решил немедленно испытать новый подход на практике и с воодушевлением принялся сочинять рецензию на фильм «Камилла», из которого посмотрел уже минут десять.

«Этот фильм хвалят на всех перекрестках, — написал Флюгер. — Видимо, в психушке день открытых дверей и психи заняли все перекрестки. Потому что ничем иным, кроме умственного помешательства, невозможно объяснить дифирамбы в адрес этого безобразия под названием „Камилла“. Фильм — полная фигня!»

Флюгер остановился и перечитал написанное, восхищаясь собственной храбростью и принципиальностью. Наверняка, Катерина оценит его прямоту и честность.

Это еще что, сейчас он и свое великолепное чувство юмора продемонстрирует во всей красе.

«Режиссер, похоже, решил, будто для настоящего кино достаточно, чтобы на экране что-то двигалось. Оператора, видимо, нашли в приюте для слепых. Отдельного упоминания заслуживает музыка, которая отвратительна. Что не удивительно, потому что композитор — медведь. Полагаю, что раньше он был гимнастом — тогда понятно, как он ухитрился наступить самому себе на ухо. Актеры — просто катастрофа. Даже растения сыграли бы лучше. О сценарии говорить вообще не приходится, это полный мрак, он, несомненно, написан дошкольником. Или даже додетсадовцем. Диалоги позволю себе не цитировать… Совершенно неясно, на кого они рассчитаны, просто набор звуков какой-то, а не диалоги. Болтают, болтают, а что хотят сказать — фиг поймешь».

Флюгер задумался — может, все-таки процитировать пару реплик? Но вспомнил, что фильм — на чужом, непонятном ему языке, так что цитировать его он не сможет, даже если очень захочет.

А вот что непременно следует процитировать, так это какие-нибудь высказывания из госпожи Указко. Сослаться, так сказать, на признанный авторитет. Флюгером же и признанный.

От увлекательного занятия его отвлек донесшийся со стороны кухни звон битого стекла. Флюгер ужасно перепугался, так как звон разбитого стекла входил в список из четырехсот двадцати шести звуков, которых он боялся с детства. Варианта действий существовало два: либо пойти на звук, либо убежать от него прочь. Если бы речь не шла о его собственной кухне в его собственной квартире, Флюгер, конечно, выбрал бы второй вариант. Но позволить себе такую роскошь он не мог — все-таки это его дом.

Отчаянно труся, он на цыпочках двинулся в сторону кухни. В разбитое окно с улицы дул ветер. «Наверное, это именно он разбил окно, — с надеждой подумал Флюгер, протягивая лапу к выключателю. — Сильные ветра иногда так поступают. Бьют окна».

Лапа добралась до выключателя, вспыхнул свет и Флюгер вскрикнул. Рядом с холодильником стояли три низкорослых субъекта в птичьих масках, пристально глядящие на хозяина квартиры через прорези для глаз. Искусственные клювы хищно нацелились в сторону Флюгера. «Писатели?! Доклевать меня пришли?!»

Но это были не писатели. Или, во всяком случае, не те писатели. Длинные серые хвосты за спинами незнакомцев не оставляли никаких сомнений в том, какие именно звери наведались к нему в гости. И вот тут Флюгеру поплохело по-настоящему. Крысы входили в список из одного вида, которого он боялся с детства.

У задних лап непрошенных визитеров валялся мешок, из которого торчали до боли знакомые кусок колбасы, надкушенный батон и головка сыра. Только когда Флюгер в последний раз покидал кухню, все эти гастрономические изделия находились в холодильнике.

— Где крупа? — спросил крыс, стоящий в центре трио.

— Ка-какая крупа?

— Гречневая, — ответил крыс.

— Манная, — добавил второй.

— И кофе, — подал голос третий.

— В ящиках… — дрожа, указал Флюгер.

— В ящиках, — сказал первый крыс второму, и тот принялся сваливать содержимое ящиков в мешок.

Флюгер прислонился к стене и схватился лапой за сердце.

— Что с вами? — поинтересовался первый крыс. — Лапу прихватило?

— Сердце… — прохрипел Флюгер.

— А что так?

— Грабители…

Крысы огляделись по сторонам.

— Где?

— Вы — грабители.