Лис Улисс и свирель времени

– О, да, – очень серьезно ответил Ефрат. – И это огромная удача, что у него не вышло. Что ж, Улисс, теперь вы знаете столько же, сколько и я. Междуместо нас больше не задерживает. Поглядите-ка в окно.

Улисс поглядел и увидел, что чернота за окном начала рассеиваться, в ней стали проступать контуры деревьев и дороги, ведущей к замку графа Бабуина.

– Если вы спуститесь на первый этаж, то увидите, что входная дверь на месте, – сообщил Ефрат. – За ней вас ждет родной мир. Не забудьте флейту. Она может вам пригодиться.

– А вы, Ефрат, куда направитесь? Ведь не в тот же бутафорский домик в лесу, правда? Сомневаюсь, что вы живете в театральных декорациях…

Саблезубый тигр усмехнулся.

– Чтобы быть Связным Времени Градбурга, совершенно необязательно постоянно физически здесь находиться. Я живу в том мире, куда когда-то ушли мои саблезубые братья. Когда нужно, Междуместо в мгновение ока переносит меня в Градбург. И, разумеется, обратно. Всего хорошего, Улисс. Еще увидимся. Мне нужно многому вас научить.

С этими словами Ефрат Уйсур поднялся со стула, кивнул Улиссу и вышел за дверь. Улисс кинулся следом за ним, в коридор. Коридор был пуст, что, впрочем, уже не удивляло.

«Пора домой», – подумал Улисс. Наигрывая на свирели нечто невнятное, он спустился на первый этаж и покинул замок графа Бабуина, с наслаждением окунаясь в вечернюю прохладу родного мира…

Глава 21 и последняя День счастливых

В девять часов утра Евгения разбудил звонок телефона, стоящего на тумбочке возле кровати. Не открывая глаз, пингвин снял трубку:

– Ммм?

– Евгений? – осведомились на другом конце линии.

– Ммм.

– Это Аполлинарий Веченсон, – представился собеседник.

– И Марсель Слезоточифф, – добавил другой голос. – Я на параллельном аппарате.

– Нате вам, здрасьте! – возмутился Веченсон. – Эй, Марсель, что за дела! Мы договорились, что это я сообщу Евгению приятную новость!

– Расслабься, я только подслушиваю, – успокоил его коллега.

– Евгений! – торжественно воскликнул Веченсон. – «Маленькие гамлеты» возвращаются!

Пингвин подскочил на кровати и принял сидячее положение. Сна как не бывало.

– Так это же классно!

– Еще как классно! – согласился Веченсон, а подслушивающий Слезоточифф внес свою лепту в общее ликование:

– Это не просто классно, а очень-очень классно!

– В общем, Евгений, давай скорее новый сценарий! Нам не терпится снять что-нибудь ультрапечальное и мегаупадническое. Ждем!

Закончив разговор, Евгений вскочил и, наспех умывшись и еще более наспех приготовив нечто вроде кофе, кинулся к письменному столу. Он чувствовал настоящее счастье от того, что «Маленькие гамлеты» снова будут радовать зрителей своими (а на самом-то деле, не своими, а его, Евгения!) трагическими историями.

Разум бурлил. В порыве вдохновения пингвин вывел на бумаге ключевую реплику будущего скетча: «Граф (испуганно). Не пейте, барон! Яд отравлен!», как его отвлек телефонный звонок.

Это снова был Аполлинарий Веченсон:

– Евгений, концепция меняется! Мы решили, что нам надоели трагедии. Отныне «Маленькие гамлеты» будут комической программой. Хотим смешить зрителей!

– Смешить? – Пингвин растерялся. Он пока не знал, как отнестись к изменению концепции.

– Ну да! – с энтузиазмом подтвердил Веченсон. – А вместо плача за кадром будем пускать смех!

– Смех за кадром? – опешил Евгений. – Но так же не делается! Это не принято!

– Вот именно! Мы будем первыми! Разве не классно?

– Ну… Наверно, классно, – неуверенно согласился Евгений, не привыкший думать о себе как о новаторе.

– И не просто классно, а очень-очень классно! – вмешался подслушивающий с параллельного аппарата Марсель Слезоточифф. – Аполлинарий, давай покажем ему.

– Давай! Евгений, у тебя вся спина белая! – пошутил Веченсон, и тут же в трубке раздался массовый «закадровый» смех. – Ну как, здорово, правда?

– У меня спина не белая, а черная, – возразил Евгений, воспринявший изменение концепции более чем серьезно. В ответ снова раздался «закадровый» смех.

– Отлично! – похвалили пингвина «гамлеты». – Давай, остряк, за дело! Покажем всем, что такое настоящий юмор!

За письменный стол Евгений вернулся в смятении. Новая концепция требовала нового настроения, а он пока что всецело был нацелен на трагизм.

«Я справлюсь, – подумал Евгений. – Ведь я же профессионал. Настоящий профессионал способен и трагедию превратить в фарс».

Преисполнившись решимости, Евгений изменил ключевую фразу будущего скетча: «Граф (игриво). Да вы пейте, барон, пейте! Яд-то отравлен!»

Его работу прервал телефонный звонок. Евгений снял трубку, будучи уверенным, что это вновь Веченсон и Слезоточифф – хотят сделать из «гамлетов» научную программу. Однако голос в трубке принадлежал самке.

– Господин Евген?

– Да.

– Это Суффиксида Подлежащая вас беспокоит.

– Кто-кто? – не понял Евгений, хотя это имя показалось ему знакомым.

В голосе собеседницы послышалась обида:

– Я главный редактор издательства «Раскаленный глагол». Вы приносили нам свою рукопись.