Лиса в курятнике

— …И вы должны осознавать, что все зависит исключительно от вас… — дама в темно-синем наряде гофмейстерины с портретом ее императорского величества на груди оглядела собравшихся красавиц, задержавшись взглядом на Лизавете, — и только от вас. Понятно?

— Да, ваше высокопревосходительство, — хором ответили красавицы.

А Лизавета вздохнула.

И отступила, позволяя даме — не узнать Анну Павловну Керненскую, супругу его высокопревосходительства генерала Керненского, было сложно — пройти мимо. Она замерла, боясь дышать, ибо веяло от княгини чем-то таким…

Недобрым?

Скорее равнодушным. Будто бы ей все равно было и что Лизавета опоздала, выказав тем самым немалое неуважение, и что прочие смотрели вслед с завистью, и что, не дождавшись ухода, зашептались, обсуждая и стати Анны Павловны, и родимое ее пятно, изуродовавшее левую щеку, однако не помешавшее некогда сделать великолепнейшую партию, и платье, и даже фрейлинский шифр на банте. Хотя его-то уж чего обсуждать?

— У вас не так много времени. — Анна Павловна не ушла вовсе, но присела в тени плетеной беседки и вытащила круглые, мужского вида часы. — И оно уже пошло…

Тут-то девицы засуетились, ринулись к длинным столам, которые Лизавета только теперь заметила. И главное, как ринулись, позабывши про чины и достоинство, подпихивая друг друга локотками, а порой и вовсе матерясь, правда, шепотком и с оглядочкой.

— А… — Лизавета сглотнула, осознав, что спрашивать не у кого. Она огляделась, но Авдотью не заметила. Видать, не сочли ее в достаточной мере здоровою… или просто не пошла, решивши, что хватит с нее конкурса? После Лизавета заглянет, но… Снежка стоит у столика, раскладывая какие-то веточки.

И Лизавета решилась.

Подошла.

— Привет, — сказала она, пытаясь сообразить, что говорить дальше. Но Снежка поняла и без вопросов.

— Надо составить букет, — сказала она, пытаясь пристроить веточку полыни меж двумя срезанными розами. — Который отразит состояние души… и с учетом языка цветов. Но это глупость. Люди не могут слышать цветов.

— Ага…

— Там можно взять… материал. — Снежка махнула в сторону столов.

— Только там?

Девицы расходились, унося охапки зелени и цветов, а столы… столы радовали взгляд пустотой. Снежка же задумалась.

— Нам, — она пришла к определенным выводам и даже повеселела, — сказали, что мы можем воспользоваться материалом на столах, но нам не говорили, что мы не можем взять что-то еще…

Ага…

Три раза ага… и что это дает? Лизавета огляделась и, заприметив махонький столик, вроде того, за которым работала Снежка, подошла к нему. Прочие девицы тоже заняли свои места, правда, столики оказались слишком малы, чтобы уместить на них добычу, поэтому многие свалили горсти срезанных цветов прямо на землю.

Розы белые.

Розовые.

Желтые с лепестками, слегка тронутыми позолотой. Алые и пурпурные в кровь… тонкие фрезии и тяжеловесные лилии, которые издали казались каменными.

Язык цветов…

Лизавета читала ведь.

Когда-то давно… что-то там желтый цвет нехорошее означает, но… ладно, слева от Лизаветы девушка увлеченно выплетала башню из роз, время от времени останавливаясь, чтобы сунуть пальцы в рот. Похоже, удалять шипы садовник не стал…

Справа из горы белых роз выглядывали тонкие ветки аспарагуса.

Так.

Успокоиться надо, в конце концов, Лизаветина же специализация. И глядеть отнюдь не на красавиц, которые нет-нет да оглядывались, чтобы полюбопытствовать: вдруг кто удачное придумал. Лизавета обернулась.

Кусты.

Снежноягодник, правда, с листьями темно-пурпурными. Если взять веточку… а вот и хмель. Обыкновенный, но Лизавета ведь недаром училась. У нее с растениями получалось ладить куда лучше, нежели с людьми. Она отняла боковой побег, быстро зарастив ранку, а с хмелем поделилась силой, которой ему явно не хватало. Хотя странно, императорский сад пронизан нитями заклинаний, а хмель до магии очень охоч.

Лизавета провела по веточке мизинцем, сосредоточиваясь на внутренних ощущениях.

Вот так… с красным хорошо будет белый смотреться… и такой, полупрозрачный, будто хрустальный. Она выбрала невысокую приплюснутую вазу. Проверила губку… а воды не налили, что странно. Или еще одна часть испытания?

Кувшин под столом.

Три кувшина.

В одном вода пересолена, в такую ставить растения нельзя. Вторая… не та, причем сложно сказать, что именно с ней неладно, но пальцы закололо, и Лизавета спешно вытащила их. А испытание грозило быть интересным. Она нашла взглядом Снежку и подняла кувшин. После показала три пальца, надеясь, что свяга поймет правильно и что врожденного ее чутья хватит.

Не выгнали бы за подсказки.

Хотя…

Беседка, в которой устроилась портретная дама,[6] была оплетена все тем же плющом и столь плотно, что казалась сотворенной из него. Нет, оттуда не видно, и…

Еще одна веточка снежноягодника… но Лизавете пришла в голову интересная идея. А что, если немного ускорить? Цветы у снежноягодника невзрачные, розоватые, но ягоды будут в тему… сил потребуется немало, с другой стороны, в последнее время она и не тратилась.

Растение откликнулось охотно, будто только и ждало.

Листья чуть приподнялись.