Лисандра

— Он был расположен крайне неудачно. И теперь мы знаем почему. Он стоял не на своем месте.

К этому моменту стены храма настолько растворились, что они смогли увидеть некое светящееся тусклым багровым светом животное, похожее на гигантского волка, стоявшее с другой его стороны. Скорее всего оно прибежало тем переулком, которым они вышли к храму, вероятнее всего — прибежало по их следам.

— Пойдем отсюда, — сказала Лисандра. — Мы, кажется, куда-то торопились.

— Ты права, — согласился сын змеи. — Нам пора двигаться дальше. Пошли.

И тут храм исчез окончательно, так, словно какому-то великану просто надоело ждать, когда он растает, и он, резко схватив его, забросил куда-нибудь подальше, с глаз долой.

Этого было достаточно.

Огненный волк взвыл и кинулся к ним огромными скачками.

— Мне кажется, встреча с этой тварью нам ничего хорошего не сулит, — сказала Лисандра.

Сын змеи молча повернулся и бросился наутек.

Что оставалось делать вампирше?

— Откуда он взялся? — догнав напарника, спросила Лисандра.

— Не догадываешься? — не сбавляя хода, ответил тот. — Кто-то пустил его по нашему следу.

— А не могла она выбежать из храма?

— Не думаю. Если она появилась из храма, то как могла перепутать сторону, в которой мы находимся, и почему ждала, когда он исчезнет, для того чтобы напасть на нас?

Резонно, вполне резонно.

Вампирша на бегу оглянулась.

Зверь не отставал.

Собственно, лично ей он вряд ли был страшен. Она могла избавиться от его преследования легко. А вот сын змеи… Как он выпутается из данного положения? Впрочем, и у него есть выход.

— Ты не хочешь залезть куда-нибудь? — спросила Лисандра. — Ручаюсь, взбираться по отвесной поверхности эта тварь не умеет. Посидим, подумаем, глядишь — и подвернется возможность от нее избавиться.

Огненный волк сзади взвыл, словно душа грешника в аду. Его когти скрипели по брусчатке мостовой, и это как-то не радовало. Слишком они громко скрипели. Слишком они были большие.

— Там впереди, — сообщил сын змеи, — площадь, а на ней клетка стыда. В ней мы и спрячемся. Не думаю, что он проскочит сквозь ее прутья. Сама знаешь, подобные клетки, как правило, делают на совесть.

— Не проверяла, — буркнула Лисандра. — Ни разу не была ни в одной из них.

— Ну, вот и узнаешь, — сообщил сын змеи. — Она впереди.

Действительно, впереди была клетка, и она в самом деле была большой. Можно сказать, это была самая большая клетка стыда из виденных Лисандрой.

— И все-таки разве нет другой возможности… — неуверенно начала вампирша.

— Есть, — сообщил сын змеи. — Есть у меня средство, с помощью которого можно избавиться от преследователя, но прежде чем его применить, я должен подумать, решить, тот ли это случай. Нужно все хорошенько обдумать.

Лисандра подумала, что в данной ситуации решение действительно должно быть за ним. А раз он считает, что они должны посидеть в клетке, то почему бы и нет? Если надо, она посидит где угодно. Лишь бы это не был электрический стул. Электричество оказывает на ее плоть вредное воздействие.

Между тем огненный волк нагонял, и они, ворвавшись в клетку, захлопнули ее дверцу прямо перед его мордой. Успели. Да так успели, что преследователь даже со всего маха вляпался в прутья. Во все стороны полетели огненные искры.

Лисандра не удержалась и показала ему язык.

Вот так-то. Знай наших! И нечего гоняться за мирными путниками, словно они обычные лавовые зайцы. Не на таких напал.

— Перестань, — сказал сын змеи. — Нехорошо глумиться над обманутым противником.

Лисандра бросила на него недовольный взгляд.

Тоже мне моралист нашелся. Крошка сын пришел к отцу, и спросила кроха: «Спирт и водка — хорошо, а колоться — плохо?»

Волк выл. Он раз за разом дергал когтями дверцу клетки, на счастье, снабженную автоматическим запором для того, чтобы желающий пройти обряд публичной стыдобы мог запереться в ней от зевак, услышавших о его прегрешениях и возжелавших устроить самосуд, до тех пор пока, например, не прибудут стражи порядка или не остынут желающие устроить суд Линча.

Лисандра отодвинулась подальше от дверцы, для того чтобы ее не доставали летящие от зверя искры, и стала наблюдать за сыном змеи. А тот, похоже, и в самом деле готовился приступить к раздумьям.

Он нагреб в середине клетки холмик мягкой эюпсной шелухи, уселся на него, словно наседка на гнездо с яйцами, сложил передние лапы на груди и поднял морду вверх, словно там, наверху, был некто, с кем он собирался серьезно поговорить. И застыл. Задумался.

Ну и пусть. У нее тоже есть причины для раздумий.

Например, упомянутая Херувимом легенда о живом вампире. Она может быть как чистейшей воды враньем, так и святой правдой. Причем сейчас определить это очень трудно. Собственно, ей и не хотелось это делать. А что ей хотелось? Ну, например, попытаться прикинуть, зачем ей может быть нужна такая легенда.