Лишь бы не было войны

- Все равно странно... После войны у нас на одного жениха приходилось по десять невест, но у вас... Ей тогда было двадцать два года. Почему она не вышла замуж до тех пор?

- У нее был жених, но он попал под трактор в сорок третьем году.

- А в моем варианте он в то же самое время воевал под Курском...

- Под Курском?!! Вы что? от немцев до Курска бежали?!

- Хуже. Немцы дошли до Сталинграда.

- Однако! Ну и вояки у вас там!

- Это ваши же вояки. Только у вас, поскольку вы не воевали, их некомпетентность не вылезла наружу - отсиделись вы. А мы за это очень дорого заплатили.

- Ну, мы тоже полмиллиона положили на Амуре в пятьдесят втором. И все же личность Сталина, я считаю, положительна и необходима в советской истории. Он уберег нас (да и вас) от троцкистской нечисти и космополитических вырожденцев. Видишь ли, в двадцатые годы была единственная валена: между Сталиным и Троцким...

- Валена? - переспросил я.

- Германоязычное слово. Означает выбор.

- У нас говорят: альтернатива. Англоязычное слово.

- Ах да! у вас же Америка самая главная страна. Удивительно, как могли эти забитые эмигранты так возвыситься? У вас какой-то нереальный вариант истории.

- В принципе я с тобой согласен. Но неужели все вы - наивные коммунисты?

- Коммунизм бывает разный. Мы ж не троцкисты. Россия - цель, коммунизм - средство. Да, мы уж и не столь наивны, как десять лет назад.

- По дороге сюда я видел коммерческие ларьки....

- Да, пять лет назад у нас разрешили мелкое предпринимательство. Разумеется, под партийным контролем.

- А ты в партии?

- Нет, но собираюсь вступить... О, уже восемь! Я побегу в фотоателье, надо забрать фотографии. Если в мое отсутствие придет Виола, веди себя, как ни в чем не бывало. Скажи, что идешь за фотографиями, и поджидай меня у подъезда. Завтра у нас суббота? Да?

- И у нас тоже.

- В понедельник у меня последний экзамен сессии. Диалектический материализм! У вас, небось, такого не учат.

В коридоре он заглянул в мою кожаную сумку:

- Это оттуда?

- Да.

- Ладно, потом посмотрим. Пошел я.

И он исчез.

Я, оставшись один, обошел обе комнаты. Мебель и прочая обстановка были иных конструкций, однако телевизор, как и у меня, назывался "Радуга 716". Но меня больше заинтересовали книги, куда многочисленнее моих. Многие были мне незнакомы, другие соответствовали моим, многих из имеющихся у меня тоже не было. Десятитомник Сталина, сочинения Гракха, Бабефа в четырех томах. Международные ежегодники начиная с 1957 года, "Россия в 1913 году", Л.Н.Гумилев "Этногенез и биосфера Земли", "Иерусалимский процесс" в трех томах.

Последние я полистал. Оказывается, в августе 41-го года германская армия заняла Палестину, а год спустя в Иерусалиме открылся под председательством доктора Фрайслера процесс над сионистами. В числе подсудимых - Менахем Усышкин, Давид Бен-Гурион, Мартии Бубер, Хаим Вейцман и другие. В материалах процесса - тексты Ветхого Завета, Талмуда и "Протоколов сионских мудрецов", свидетельские показания местных жителей-арабов и граждан различных европейских стран. Семьдесят главных обвиняемых были приговорены к публичной смертной казни, а Иерусалим отдан арабам и переименован в Аль-Кудс. Советский Союз признал основные положения Иерусалимского процесса в декабре 49-го года.

Художественная литература несколько беднее. Книги Набокова, Генриха Сенкевича и Экзюпери отсутствовали. Зато стоял шеститомник Аркадия Гайдара с фотографией престарелого писателя в первом томе (романы "Целинные годы" 1958 года, "Он сказал: Поехали!" 1962 года, "Сибирские истории" 1977 года). Помимо общеизвестной классики было еще несколько неизвестных мне фамилий: Соколов, Заварзин, Романовский...

Пока я пролистывал книги, в замке захрустел ключ, и я услышал свой голос:

- Да, это действительно так! Я и сам сначала не поверил! Когда видишь самого себя, это невероятно. Но если невероятное становится очевидным, его принимаешь как факт.

- Где он сейчас? - этот голос, без всякого сомнения, принадлежал моей возлюбленной Виоле. Вернее, ее двойнику из этого мира.

- Да здесь. Вальдемар!

Я вышел. Блондинка Виола была восхитительна в своей мягкой белой шубке из заячьего меха. А мой двойник помогал ей разуться, наклонившись к ее коленям, как не раз наклонялся я. При моём появлении Виола вскрикнула.

- Извините, - забормотал я, пытаясь как бы оправдаться, - я сам не знаю, как это произошло... Это, конечное невероятно, но...

Через полчаса мы ужинали. На столе - копченая мойва, бутерброды, чай с клубничным вареньем.

- А где мама? - поинтересовался я.

- Она вышла замуж... за немецкого барона... полтора года назад, отвечал мне мой двойник в перерывах между пережёвыванием пищи.

- И живет в Германии?

- Разумеется. Берлин. Геббельс-штрассе, 14.

- А я там, - кивнула Виола в мою сторону, - есть?

- Да, - только и смог ответить я.

Я чувствовал себя в самом что ни на есть дурацком положении и старался не смотреть на нее.