Лишь его

Может быть, это будет что-то, что я смогу удалить, как только получу доступ к компьютеру Джордана. Но какое это будет иметь значение, если я получу нужную мне информацию? Хочу ли я, чтобы меня уволили? Нет. Но это цена, которую стоит заплатить за то, что я получу.

Вот в чём дело. Майлз мог сойти с пути, но не я. Мы объединились, чтобы уничтожить моего отца, и Майлз верит, что он сделал это, лишив его бизнеса и оставив его ни с чем. Но я знаю, что большинство из них были прикрытием. Благодаря им он выглядел так, как будто у него были законные дела, как будто он был связан с элитой Нью-Йорка. Конечно, это может навредить, потому что Александр всегда был эгоистом, утверждая свою власть над людьми, чтобы заставить себя чувствовать себя более мужественным. Он не был бы счастлив выглядеть так, как будто он потерпел неудачу, но он все ещё может двигаться дальше в своей жизни. Я опасаюсь, что он может продолжать делать то, к чему приложил руку. Большинство его незаконных действий замедлились с его попыткой уйти в легальную жизнь, но я знаю Александра, и он никогда бы не оставил это полностью. Наркотики, шлюхи, деньги, они все были слишком заманчивы. Он ни за что не бросил бы всё это. Он гнилой до мозга костей, и он никогда бы от этого не ушел.

Не знаю, как много знает Майлз, но он не испытал этого в детстве, как я. Дорогой отец скрывал это от Майлза, относился к нему, как к золотому мальчику, пока Майлз не узнал, как он на самом деле относился к его матери. Единственная причина, по которой я это знаю, это то, что Вивьен рассказала мне. Бог знает, Майлз не стал бы так близко ко мне относиться.

Я даже не знаю, почему Вивьен сказала мне. Она всегда старается сблизиться со мной, что тревожит. По какой-то причине это всегда кажется предательством, когда я с ней, даже несмотря на то, что я знаю, что Вивьен не сделала ничего плохого. Я уже так сильно подвела свою мать, так что любовь к Вивьен была похожа на добавление ещё одного греха в кучу — кучу, которая начала обрушиваться на меня, и вес иногда становился невыносимым.

— Котёнок. — Я поднимаю взгляд с компьютера, чтобы увидеть Капитана. Он отвлекает меня от моих мыслей, и я осматриваю комнату. Все ушли, заставляя меня задуматься, как надолго я отключилась.

— Сколько раз я должна повторять, чтобы ты перестал меня так называть? — Я огрызаюсь, вымещая свой гнев на нём, прежде чем схватить сумку и уйти из офиса. 

Глава десятая Пейдж

Мой телефон жужжит у меня в руке, и я хмурюсь, когда читаю текст. Оглядываясь вокруг, я не вижу Капитана, но ясно, что он должен видеть меня.

Капитан: Тебе стоит остановиться в той закусочной на ужин. Я слышал, у них есть хорошие сэндвичи с фрикадельками.

Я: Сталкер

Капитан: Тебе это нравится. Убедитесь, что не скажешь им не класть кунжут в ролл.

Я хочу топнуть ногой, потому что он чертовски хорошо меня знает. Лучше, чем я себя иногда знаю. Я думаю, что мы проводим так много времени вместе, что это было неизбежно.

Я: Почему бы тебе не заказать его для меня, раз ты всё знаешь?

Капитан: Уже заказал, котёнок. Увидимся у тебя через десять минут.

Я рычу из-за кошачьего смайлика, который он посылает следующим, и снова проклинаю. Я смотрю в закусочную справа от меня и не могу увидеть, действительно ли он там из-за бликов на стекле. Сначала мне кажется, что он шутит, но что если это не так? Я запихиваю телефон в сумку и быстрее иду к себе домой.

К тому времени, как я возвращаюсь домой, я немного вспотела. Я захожу в свою квартиру и немного убираюсь. Я пытаюсь сказать себе, что это не потому, что он придёт, потому что очевидно, что я не собираюсь его впускать. Я просто очень быстро прибираюсь безо всякой причины.

Оглядывая гостиную, я вижу, что все свадебное барахло все ещё на своем месте. Я немедленно сдаюсь и иду в свою комнату, убираю одежду и заправляю постель, потому что сегодня утром забыла. Не потому, что Капитан собирается это увидеть. Или толкнёт меня на неё.

Мысль о нём на мне заставляет меня сжимать бедра в возбуждении. Представляя, что он снова в моей комнате и делает гораздо больше, чем просто спит, я чувствую омут желания между ног. Когда я рассуждаю, есть ли у меня время помастурбировать, в дверь стучатся.

— Дерьмо. — Я снимаю каблуки, бросаю их к шкафу и иду босиком, чтобы открыть дверь.

— Уходите, — говорю я через закрытую дверь, и этот ублюдок смеется.

— Открывай, котёнок.

— Нет. — Я скрещиваю руки и стою там, как соплячка. Не знаю, почему я притворяюсь, что не хочу, чтобы он был здесь, потому что хочу. Мне просто не нравится, что он предполагает, что может приходить и уходить так легко.

— Ты собираешься заставить меня съесть все это самому?

Мой коварный желудок урчит, и я вспоминаю, что не была в магазине. В моем холодильнике кусочек заплесневелого сыра и банка Red Bull, и мой желудок это знает. Я фыркаю и приоткрываю дверь.