Лишь его

Я смотрю вниз на большую мускулистую фигуру Капитана, на огромные пакеты с едой, которые у него в лапах. Запах итальянских специй и маринары попадает мне в нос, и мой рот наполняется слюной. Я прочищаю горло и стараюсь вести себя спокойно.

— Оставь это. — Я упираюсь рукой в бедро и жду с нетерпением.

— Это мило. Убери свою милую маленькую задницу с дороги. — Отступаю в изумлении, когда он пинает дверь и заходит внутрь. — Мог бы воспользоваться своим ключом, но у меня руки были заняты. Запри её, котёнок.

— Почему ты продолжаешь меня так называть? — Я делаю, как он говорит, наполовину раздражённая, наполовину заведённая. Он выбил мою дверь, чтобы принести мне еду? Поговорим о мокром сне.

Он кладёт пакеты с едой на стол, а я подхожу, протягиваю руку, чтобы открыть их. Но прежде, чем мне это удаётся, Капитан появляется передо мной, толкая меня назад к стене и кладя руки по обе стороны от моей головы.

— Что за…

Слова отсекаются, когда он наклоняется и мягко целует меня в шею. Теплое ощущение посылает дрожь по всему телу, и я, не задумываясь, наклоняю голову, чтобы дать ему больше кожи. Приятное тепло его языка тянется к ключице, посылая пульсацию между ног. Мои руки двигаются к его груди, чувствуя выступы его грудных мышц, и я пробегаю ладонью по его рубашке. Его соски затвердевают от моего прикосновения, и мне интересно, затвердевает ли он где-нибудь ещё. Он прижимает свою нижнюю часть тела ко мне, и я точно знаю, где он был затронут больше всего. Я толкаю бедра вперед, пытаясь сложить наши нижние половинки вместе, забывая каждую причину, по которой я не хотела быть с ним.

— Я продолжаю называть тебя котёнком, — говорит он, вытягивая одну из моих ног вверх по бедру, так что моя киска терется о его бедро, — потому что от этого ты намокаешь.

Дрожь моего дыхания ничем не опровергает его теорию, когда он начинает двигать меня вверх и вниз по ноге. Капитан никогда раньше не говорил со мной так грязно. Он дал понять, что хочет меня, но обычно он джентльмен в этом. Сейчас все иначе. Это грязно. И маленькой части меня нравится мысль, что, возможно, он просто становится грязным со мной. Что что-то во мне заставляет его так со мной разговаривать. Что он не может контролировать себя, и я пробуждаю его варварскую сторону.

Он хватает меня за бёдра и направляет по жестким изгибам верхней части своего бедра. Его ширина открывает меня, и хотя мы оба носим брюки, это идеальное давление в идеальном месте. Он контролирует мои движения, но это именно то, чего я хочу, так что я его не останавливаю. Его рот на моей шее, и я перевожу пальцы от его груди к волосам, чтобы удержать его губы на месте.

Его хватка на моих бедрах почти болезненна, и я знаю, что он оставит на мне следы. Мне должно быть не все равно, но вместо этого всё, что он делает, это подталкивает моё желание, и я сдаюсь тому, чего он хочет. Его спина и руки сгибаются и напрягаются, и я чувствую, как будто он зверь в клетке в ожидании освобождения. Где-то в глубине души я знаю, что это безумие, но чувствую себя настолько чертовски хорошо, чтобы остановить его.

— Райан, — шепчу я и позволяю моей голове прислониться к стене.

Восхитительное давление нарастает между моими ногами, когда Капитан, заставляет меня прижиматься к его ноге, слишком сильно, и я взрываюсь. Оргазм рвётся сквозь меня, и я кричу от удовольствия. Я кончаю, цепляясь за него, и позволяю ему использовать моё тело так, как он считает нужным. Это не было спланировано или продумано; он пришел и взял у меня то, чего хотел. Что-то в потере контроля настолько освобождает меня, и я оседлала волну удовольствия и стараюсь не анализировать это.

Он зализывает мне место на шее, и оно кажется чувствительным, как будто он укусил меня, но я была слишком поглощена кульминацией, чтобы заметить. Мне все равно, теперь, когда я в блаженном раю. Он мягко целует меня до самого уха, а я хмыкаю в удовлетворении.

Он немного отступает, чтобы посмотреть на меня вниз, и эти лесно-зеленые глаза смотрят прямо в мою душу. Наклонившись, он прижимает свои губы к моим в поцелуе, более нежном, чем я могла бы себе представить. Я думала, что он будет голодным, чтобы получить свое собственное удовольствие, но вместо этого он дает мне этот один мягкий поцелуй и отходит от меня.

Я скучаю по его теплу в ту же секунду, когда оно удаляется, но он тянется, берёт меня за руку и ведет к столу. Я иду на дрожащих ногах, когда он садится, а затем тянет меня к себе на колени. Перед нами пакеты с едой, и он протягивает руку и открывает один, как будто ничего не случилось прямо у стены.

Глядя на то, где мы были, а затем возвращаясь к нему, я открываю рот, а затем снова закрываю его, не в состоянии сформулировать свои мысли. После нескольких попыток, я наконец-то осиливаю предложение.

— Ты не можешь прийти сюда с едой и подарить мне оргазм.

Он смотрит мне в глаза и дает мне свою большую, идеальную, истинно-американскую улыбку, и я хочу дать ему пощечину. А может, поцеловать его. Просто за то, что дал мне знать, что он может прийти сюда и сделать это.