Лишь одна музыка

— Чего хватит? — спрашивает она.

— Сами знаете чего, — говорит Билли. — Вы все. Когда вы договорились?

— Мы не договаривались, Билли, — говорит Пирс.

— Оно само получилось, — говорю я.

— Что получилось? — спрашивает Эллен. Она улыбается Билли ласковой улыбкой.

— Это ты начала, — обвиняет ее Билли. — Ты, ты это начала. Не надо изображать, что ты ни при чем.

Эллен смотрит на шоколадное печенье, но решает, что оно скорее усугубит ситуацию, чем улучшит.

— Прости, Билли, — мурлычу я. — Я не думаю, что Эллен даже заметила. Мы с Пирсом не должны были к ней присоединяться.

— Если вам не нравится, что я делаю на открытой струне, очень жестоко показывать это мне вот так.

Эллен, начиная понимать, уставилась на свою левую руку.

— О Билли, Билли, — говорит она, вставая и целуя его в щеку, — садись, садись, я понятия не имела, что делала. С чего ты вдруг такой ранимый?

Билли, похожий на медведя с больной лапой, соглашается сесть и натянуть смычок.

— Я ненавижу, когда вы все вместе против меня, — говорит он с обиженным выражением в глазах. — Ненавижу!

— Но, Билли, мы не против тебя, — говорит Пирс.

Билли мрачно смотрит на нас.

— О да, против. Я знаю, вы не хотите играть квартет, который я написал.

Мы с Пирсом переглядываемся, но не успеваем ничего сказать, как Эллен выпаливает:

— Но мы хотим, Билли, конечно да, мы будем счастливы его сыграть.

— Подряд, не останавливаясь, — быстро добавляю я.

— Один раз, — добавляет Пирс.

— Просто для интереса, знаешь, один раз, — мямлю я виновато.

— Ну, он еще не кончен, — говорит Билли.

— А, — говорит Пирс с очевидным облегчением.

— Может, подождать до после Вены, — предлагаю я.

— И после того, как мы начнем работать над Бахом, — добавляет Пирс.

Эллен смотрит на Пирса с неким любопытством, но ничего не говорит. Билли не смотрит ни на кого из нас, уверившись в своих подозрениях. Я занят внимательным изучением нот следующей части. Холодильник Эллен продолжает гудеть, издавая звук, раздражающе застрявший между соль и соль-диезом.

4.9

Почти все время — сквозь шпинат, и открытые струны, и все остальное — мои мысли продолжают возвращаться к Джулии, так что я совершенно не готов к разговору с Виржини.

— Майкл, это опять Виржини. Если ты там, ответь, пожалуйста, не прячься за автоответчиком. Ау, Майкл, ты меня слышишь? Подними трубку, пожалуйста, Майкл, перестань играть в прятки со мной, я не собираюсь...

— Да?

— Почему ты не отвечал раньше?

— Виржини, ты в курсе, который час?

— Одиннадцать тридцать. Ну и что? Мы уже две недели не разговаривали. Думаешь, мне легко засыпается?

— Виржини, я не могу сейчас говорить.

— Почему? Тяжелый день?

— Ну, в общем, да.

— Бедный, бедный Майкл, и ты прямо торопишься скорее заснуть.

— Прямо тороплюсь.

— Oh, qu’est-ce que tu m’énerves!58 Я с тобой поговорю так, как хочу. С кем ты спишь? Кто она?

— Перестань, Виржини.

— Не ври мне опять. Я знаю, знаю. Ты с кем-то спишь?

— Да.

— Я это знала! Знала! — восклицает Виржини. — И ты мне врал. Ты врал и врал, и говорил, что ни с кем не встречаешься. И я тебе поверила. Как это мерзко, Майкл. Дай ей трубку.

— Виржини, успокойся, будь поумнее...

— О, я ненавижу вас, англичан. Будь поумнее, будь поумнее. У вас камни вместо сердец.

— Послушай, Виржини, ты мне нравишься, но...

— Нравишься. Нравишься. Дай ей трубку. Я ей расскажу, как я тебе нравилась.

— Ее здесь нет.

— Я не идиотка, Майкл.

— Ее нет здесь, Виржини, ее здесь нет, понятно? Перестань расстраиваться. Я чувствую себя виноватым перед тобой. Но я не знаю, что делать. Что бы ты сделала, если бы была на моем месте?

— Как ты смеешь? — спрашивает Виржини. — Как ты смеешь меня еще спрашивать? Ты ее любишь?

— Да, — говорю я тихо, помолчав секунду. — Да. Люблю.

— Я не хочу тебя видеть, Майкл, — говорит Виржини полным злости и слез голосом. — Я больше никогда не хочу тебя видеть. Ни как учителя, ни вообще. Я молода, мне еще будет хорошо. Ты увидишь. И пожалеешь. Я надеюсь, ты страдаешь из-за нее. Так что не можешь спать, и вообще. Ты никогда меня не ценил, потому что я тебя любила.

— Спокойной ночи, Виржини. Я не знаю, что сказать. Мне правда очень жаль. Спокойной ночи.

Прежде чем она успевает ответить, я кладу трубку. Но мне нет прощения. Я никогда не думал, что просто использовал ее, когда был с ней. Это было соглашение, которое, я считал, ее устраивало. Но сейчас я вижу, как мы отдаляемся, с каждым днем думая друг о друге все меньше и с течением времени полностью исчезая из жизни друг друга. Бедная Виржини, говорю я себе, и чувствую легкий стыд, даже когда так думаю. Я надеюсь, она найдет кого-то совсем непохожего на меня: нетребовательного, легкого и, главное, не помеченного нестираемым отпечатком другого человека.

4.10