Лишь одна Звезда. Том 1

Конница Ориджина остановилась, не доезжая заграждений. Греи двинулись дальше, толкая перед собой телеги. Наддали ходу, разбежались. Со всего разгону телеги, груженные деревом, полетели во рвы. Чертовы бревна оказались сбиты меж собою! Не скатились вниз, а легли аккурат поперек ямы, образовав мостики. Греи отбежали в стороны, встали цепью по краю рва, воткнув остроконечные щиты в землю перед собою. Взвели арбалеты, положили на упор в вырезы наверху щитов, взяли на прицел переднюю шеренгу путевцев. Тем временем кайры подъехали к бревенчатым мостикам, расположились колоннами, изготовились к атаке.

Все происходило в жуткой тишине. Приказы были розданы заранее, заготовлены телеги и бревна, и арбалеты, и стрелковые щиты. Ориджин давным давно придумал, как именно разобьет путевцев. Все время, пока путевцы копали рвы, – они копали себе могилы. Заграждения, созданные против северян, теперь послужат для них прикрытием. До арбалетчиков Ориджина теперь не добраться! Защищенные рвами и щитами, они смогут спокойно перезаряжаться и расстреливать путевцев. От первой шеренги Лабелина до рва – шагов пятьдесят. С такой дистанции болт прошибет и щит, и кольчугу, и ребра. Избиение. Охота на ягнят.

Если же путевцы решат выдвинуть вперед своих стрелков или отступить – в дело пойдет северная конница. Едва копейщики Лабелина нарушат строй, кайры промчатся по мостикам и обрушатся на пехоту.

Под панцирем равнодушия в душе Джоакина шевельнулось что-то. Не страх, но горькая, унылая досада. Стоять на месте? Расстреляют арбалетчики. Атаковать? Помешают рвы и стрелы в лицо. Отступать? Конница ударит в спину и порубит, как зайцев. Ладно, не славная гибель героя… Ладно, не менестрели, не девицы-плакальщицы… Но так?! Загнанным зверем в западне?!

– Стоять… – тихо кашлянул сержант.

Больше никто ни слова.

Тишина. Даже дождь утих. Шеренги путевцев, бесполезные копья в руках. Полсотни шагов сырой черной земли. Рвы, пересеченные мостками. На той стороне – северяне поглаживают приклады арбалетов, выбирают цели.

Тишина. Когда раздастся голос – это будет крик «Залп!» с той стороны. Трейс бросил молиться – не поможет. Весельчак не сказал про «лопаты». Зачем? Без слов ясно.

По какой-то причине Джо вспомнил Аланис Альмера…

Время стало мокрой ветошью: тяжелое, вязкое, серое. Минуты тянулись так медленно, прожить одну от начала до конца – все равно, что переплыть реку.

Когти не стреляли. Из очевидно победной своей позиции не спешили атаковать, медлили. Давали путевцам время помолиться? Северное милосердие?..

– Не тяните уже… начинайте… – шепнул десятник Трейс.

Северяне стояли, глядели поверх арбалетных дуг.

Не как в Альмере, – подумал Джо. Теперь есть враг – явный и очевидный, во плоти. Можно посмотреть в глаза… можно высмотреть именно того, чей арбалет нацелен тебе в грудь. Но это и все, что можно. Ничего другого не сделаешь – не успеешь.

– Где наши рыцари… – просипел кто-то. – Может, они…

Он, черт возьми, был прав. Рыцари Лабелина могли бы ударить сейчас и спасти свою пехоту. Ринуться в атаку по мостикам, навстречу залпу арбалетчиков и кайровским копьям… Победить – вряд ли, но хоть попытаться. Выиграть время, чтобы пехотинцы успели преодолеть рвы, добраться до стрелков.

Кто-то горько хохотнул:

– Благородные? На смерть? Ради нас?..

За их спинами протопали копыта. Конный офицер промчался куда-то, потом другой. Но войско не двинулось, не было приказов. Что делать – полководцы не знали.

А северяне все стояли со своими арбалетами. Всхрапывали кайровские кони, рыли землю копытами. Греи переминались с ноги на ногу, почесывались, поправляли шлемы. После начальной напряженной тишины пришло иное: нетерпение. Северяне томились ожиданием. И, если по правде, путевцы тоже. Битва – так битва. Смерть – значит, суждено. Но стоять вот так, грудью ко взведенным арбалетам, совсем нет силы. Скорей бы уже! Хоть что-то…

– Ч-ччерти… – выдавил простуженный Билли.

– Сколько ж можно?.. – едва не плача, простонал Трейс. – Приступайте, гады! Не терзайте душу.

– Ты это… ты того… разговоры!.. – прошипел сержант.

Его лицо имело тот цвет, как у Аланис после личинок. Сержант выделялся: желтый плащ, вымпел на копье. Всем было ясно: уж кого-кого, а сержанта болт отыщет первым.

– Хватит, милорд! – сказал Джоакин далекому герцогу когтей. – Имей достоинство. Пришел сражаться – бейся, не глумись.

И вдруг, будто в ответ его словам, пронеслось по шеренге:

– Едут!.. Глядите, едут!.. Вон там, на тракте!.. Иксы едут!..

Головы потянулись вверх на шеях, взгляды прилипли к дороге. Отделившись от фронта когтей, восьмерка всадников ехала навстречу путевскому строю.

Шестеро из них, действительно, были иксы. В противовес двуцветным кайрам, их облачение было полностью черным, с одною лишь отметиной: багряным косым крестом на груди вроде буквы Х. Об этих лютых зверях, любимых слугах Ориджина, ходили легенды. Чтобы стать иксом, нужно своими руками убить полдюжины кайров, а их плащи бросить под ноги герцогу. Победить икса мечом – все равно, что заколоть медведя зубочисткой: никто не слыхал о человеке, кому бы это удалось.