Лишь одна Звезда. Том 2

Мира позволила. В голове гудело, нос едва дышал, слабость не давала пошевелиться. Но хоть не было жара — и то радость. Отчего же не принять гостей?

Вошли Итан и Шаттерхенд. Оба имели до странности торжественный вид, Итан при шпаге, лейтенант при мече. Будь у мужчин с собой мундиры — пожалуй, надели бы их. Мира села, опираясь на подушки; пригладила волосы, чинно сложила руки поверх одеяла. Подумала: вот и все, Минерва, твои дни сочтены. Адриан спохватился и решил все-таки отдать тебя имперскому суду. Или лекарь спохватился и возвел твою болезнь в ранг смертельных. Так или иначе, чихать осталось недолго. Радуйся…

Мира чихнула и утерла нос платочком.

— Простите.

— Миледи, мы пришли сообщить вам новость.

— Так и поняла. Я вся внимание.

Мужчины замялись. Видимо, не решили, кто будет говорить. Стесняетесь сказать, что меня ждет суд? Я знаю решение проблемы.

— Господа, предлагаю тянуть спички. Кто вытянет короткую, тому слово.

Шаттерхенд усмехнулся:

— Короткую вытянул Итан, а говорить мне. Но это такая новость, что нужно по-особому…

Мира снова утерла нос, прокашлялась, села ровно.

— Я готова.

— Миледи, когда скажу новость, вы сразу выздоровеете.

Сомневаюсь, — подумала Мира, но промолчала. Внимательно смотрела в лицо гвардейцу, ждала. Тянулась пауза. Мужчины переглянулись с каким-то неясным выражением.

— Говорите, прошу!

Лейтенант сказал.

Мир поменял цвет. Был серым, как несвежие простыни и старая побелка на потолке, как облака в небе и пыльное оконное стекло. Стал — желтым с отливом в золото: осеннее солнце, рукоять Вечного Эфеса на монете, императорская корона. И слабость исчезла, и мокрота в горле, и гул в висках. Мира вовсе не чувствовала тела — будто выскочила из него, невесомая взмыла в воздух.

Теперь Мира понимала, почему они медлили. Сказать это быстро — обесценить слова. А эти слова — такие, что их хочется прочувствовать, прожить, вдохнуть полной грудью, как воздух.

— Прошу вас, повторите!

Лейтенант улыбнулся и произнес:

— Генерал Алексис разбил мятежника.

Добрую минуту Мира молчала, разглядывая этот новый, золотистый, светлый мир. Потом спросила:

— Как он это сделал?

— Владыка обхитрил Ориджина. Вся Империя знала, что император пошел с войском на юг, в Литленд. Вот только войска с ним было всего три полка! Он вывел из Фаунтерры десять полков и провел через Землю Короны и часть Надежды, на виду у всех. Но на берегу залива Мейсона, в крохотной пиратской бухте он погрузил семь полков на корабли и отправил на север, сам же двинулся дальше только с тремя. Эрвин не знал этого, но, видно, чувствовал подвох: долго медлил, не решался идти на Фаунтерру. В итоге все же соблазнился тем, что столица осталась беззащитна, и двинулся из Лабелина на юг. Тем временем семь искровых полков высадились в Южном Пути, во владениях Грейсендов, и присоединились к войскам генерала Алексиса. Серебряный Лис собрал неслыханную силищу: двенадцать искровых полков, четыре тысячи тяжелой конницы, восемь тысяч морской пехоты, один полк алой гвардии, да еще вся кавалерия Южного Пути, которую увел из-под Лабелина барон Деррил. Со всей этой мощью он внезапно обрушился на Эрвина. У мятежника просто не было шансов!

Если бы Инжи Прайс увидел сейчас свою хмурую «деточку», то не узнал бы ее: Мира сияла в улыбке.

— У вас есть время, лейтенант? Я не хочу кратко. Расскажите о битве подробно, со всеми деталями. Расскажите так, будто я разбираюсь в тактике!

— Т… так и знал, что это понадобится, — подмигнул Итан и расстелил на одеяле карту Южного Пути.

* * *

Ханай со многими своими притоками на карте напоминает дерево: вот могучий ствол, уходящий корнями в залив Мейсона, а вот тонкие гибкие ветви, торчащие кверху, на север. Меж этих ветвей вниз, вдоль ствола, наступало войско Ориджина. Одна ветвь, в отличии от прочих, изогнулась вниз, будто под тяжестью плодов. Это речушка Мила, мелкая летом, но набравшая силу по осени. Есть, таким образом, кусок земли, ограниченный водою с трех сторон: на западе — руслом Ханая, на севере и востоке — изгибами Милы, лишь на юге имеется открытый выход. Этот карман мятежнику следовало пройти по пути к столице.

Ориджин навел шесть мостов через Милу и по ним переправил свое пятидесятитысячное войско. Кроме семнадцати тысяч кайров и греев, с Эрвином были двенадцать тысяч воинов Нортвуда, шесть тысяч наемных стрелков и тринадцать тысяч пехотинцев Южного Пути, перешедших на сторону мятежников. Вся эта сила вошла в водный карман и двинулась на юг вдоль Торгового тракта.

У городишки Пикси армия остановилась на ночь. Генерал Алексис находился меньше, чем в дюжине миль. Укрыв свою армию в лесу, он выдвинул на опушку лишь несколько мелких отрядов под флагами Южного Пути. Разведка северян приняла их за ополчения местных лордов и не обнаружила искровых войск.