Лишь пять дней

Мара вновь глянула на мальчика, отвращение сквозило в изгибе его губ. Она мысленно поблагодарила Бога за то, что была в магазине сама и только незнакомцы стали свидетелями ее позора. А что, если бы Лакс была с ней? Или Том? При этой мысли кровь отлила от щек, Мара содрогнулась и оперлась о тележку, чтобы успокоиться.

— Мне очень жаль, что все так случилось, — сказала она, переводя взгляд с мамы на сына.

— Что с ней? — прошептал Брайян. Его мама и Мара встретились взглядами и без слов договорились, что вопрос ребенка останется без ответа.

— У вас очаровательный сын. — Мара не хотела, чтобы женщина расстраивалась из-за реакции ребенка. Кто может его винить? — К сожалению, мне придется оставить тележку здесь и бежать к машине.

— Я могу разложить по полкам все ваши покупки, — предложила женщина, поглядывая на лосины Мары. — Думаю, так будет лучше.

Ее улыбка была несколько натянутой, и Мара почувствовала себя ребенком, которому говорят, что волосы, которые он только что сам постриг, выглядят просто отлично!

— Спасибо за вашу доброту, и я хочу еще раз извиниться, — тихо прошептала Мара.

— Не переживайте, все в порядке.

Мара спешно пятилась между полок к выходу. Она слышала, как женщина подчеркнуто бодрым голосом зачитывала свой список покупок, пытаясь заглушить вопросы сынишки. Мара была уверена, что он спрашивает маму, что не так с той странной леди, у которой сумка полна описанных полотенец.

Она заставила себя высоко поднять голову, когда шла мимо кассиров. Но, добравшись до парковки, заметила, что ее губы предательски дрожат, а в горле застрял ком — все предвещало неизбежные слезы. Упав на сиденье машины, захлопнув дверь и даже не усевшись как следует, она закрыла лицо руками.

— О боже! О боже…

Рыдания рвались наружу, она практически захлебывалась в них. Совсем опустошенная от слез, она рухнула на руль. Около часа, покачиваясь и рыдая, она прокручивала случившееся в уме все медленнее и медленнее, каждый раз придумывая другой конец истории.

Истощившись окончательно и будучи не в состоянии выжать из себя ни единой слезы, Мара очнулась и с удивлением заметила машины, тормозившие рядом, услышала звуки радио, хлопающие двери, детей, зовущих родителей. Она позволила себе еще немного отдохнуть, устроив голову на руле, потом рукавом вытерла щеки, нос и уставилась на себя в зеркало заднего вида.

— Хватит, — мрачно сказала она своим покрасневшим глазам, — день рождения в воскресенье, до него я буду держаться.

Если считать с сегодняшнего утра, осталось пять дней. Так мало времени. Готовиться она начала четыре года назад тем ранним утром, лежа возле мужа, устанавливая для себя дату и обещая, что не позволит искать оправданий, чтобы изменить ее. С того самого утра она наслаждалась каждым моментом жизни, будто он был последним. На протяжении этого времени случались большие и малые радости. Большие — день рождения дочери, День благодарения, Рождество, годовщина свадьбы, и маленькие — готовить с мамой, смотреть, как отец что-то читает внучке, сидеть на скамейке, наблюдая, как муж с дочерью бегают наперегонки за мыльными пузырями, соревнуясь, кто первый поймает пузырь… Она была уверена, что именно по этим маленьким радостям будет скучать больше всего.

— Мама? — В кухню вошла Лакс с рюкзаком на одном плече, совсем как у больших детей в автобусе, и потянулась за стоящей на столе коробочкой с завтраком специально для балерин. — Ты не забыла положить печенье? — Девочка с подозрением уставилась на маму, открыла коробочку и, убедившись, что все на месте, закрыла ее и протянула Маре руку:

— Ты готова?

Клочок спутанных волос торчал над ее правым ухом. Неделю назад в садике дети играли с клеем, и Сьюзан, лучшая подруга Лакс, случайно выдавила немного клея прямо ей в волосы, а затем, недолго думая, выстригла всю эту кашу кривыми ножницами. С тех пор Мара пыталась убедить дочку забирать волосы в хвостик, чтобы этого места не было видно, но каждый раз все заканчивалось ссорой и слезами, и Мара сдалась.

При виде дочери — слегка взъерошенной, беззубой, но все равно прекрасной — горло Мары сдавил спазм, такой, что казалось, она задохнется.

Как она вообще сможет когда-либо быть готовой?

Но именно поэтому она дала себе обещание. Она справится, и не важно, готова она или нет.

— Я не собрала волосы в хвостик, — сказала Лакс и решительно задрала подбородок, ну точно как бабушка, хотя и не родная, Том всегда отмечал эту их схожесть. — Так волосы смотрятся слишком прилизанными, вот смотри — и она пригладила волосы со лба.

Мара откашлялась.

— Да, я знаю, я не думала о твоей прическе, просто сразу не ответила.

Лакс довольно закивала:

— Хорошо, так ты готова?

Мара поцеловала дочку в макушку и нежно пробежала пальцами по торчащим волосам, прежде чем взять Лакс за руку и ответить:

— Да, моя дорогая, готова.

Глава 3 Скотт