Лишь тот...

Стена постепенно покрывалась тьмой, за исключением одного участка. Это была тонкая полоска, которую тьма просто обтекала. Она проходила горизонтально от груди девушки до того места, где находился Ари.

— ...твою мать...

***

— Будешь? — спросил парень, протянув Нами орехи с медом, насаженные на тонкую нитку.

Девушка пребывала в небольшом ступоре и не сразу ответила. Она пару секунд разглядывала лакомство, после чего взяла его в руки и снова на него уставилась.

— Всё ведь прошло хорошо, — усмехнулся парень. — Ты чего сама не своя?

— Я не знаю, каково это, — тихо ответила девушка, не сводя взгляда с лакомства. — Каково это быть свободной.

— Делать то, что хочешь. Поступать так, как считаешь нужным. Самой решать свою судьбу, — пожал плечами парень, словно это само собой разумеющееся.

— Я так не умею, — тихо ответила бывшая рабыня. — Ела, когда говорили. Спала там, где сказали. Делала то, что велели...

— Ну, не вся же работа тебе нравилась, так?

— Так.

— Тогда у тебя не было выбора, а сейчас есть. Если что-то не хочешь — не делай.

— Это... трудно.

— Да, — кивнул парень. — После стольких лет рабства это действительно трудно. Но я думаю, что ты справишься. Просто делай то, что тебе хочется делать. В разумных пределах, разумеется.

— Всё, что хочется, — прошептала девушка и взглянула на парня.

— Да, — пожал плечами Ари. — только помни, что твоя воля заканчивается там, где начинается воля другого человека. Я о том, что если ты решишь влепить по голове какому-нибудь мерзавцу, то будь готова, что за это придётся отвечать. Однако ты можешь без зазрения совести влепить по щеке этому же мерзавцу, если он начнет к тебе приставать... Только перчатку не снимай, а то потом проблем не оберешься.

— Что будет дальше? — спросила Нами, не сводя взгляда с парня. — Ты меня не бросишь здесь одну?

— Не-а, — усмехнулся парень и засунул в рот орех. Облизнув пальцы, он добавил: — Если ты хочешь с нами — я буду только рад.

— Правда?

— Да. Я буду... очень рад, — отвел взгляд Ари. — Я не особо разбираюсь в церковных законах, но я точно знаю, что если кто-то просится в послушники, то Янтарный орден никогда не отказывает. Он принимает всех.

— Даже такую, как я?

— Ну, если у нас в отряде есть нежить, то бывшую рабыню точно примут, — усмехнулся парень.

— Нежить... — хмурясь, повторила девушка.

— Да, Руди на самом деле мертвец. Ему гнить не позволяет дар жизни. Ты не знала? — парень встал с порога дома с заколоченными досками и потянулся. — Думаю проблем не будет.

— Ари, — поднялась на нога Нами. — Я еще плохо понимаю, что мне делать и как себя вести, но кажется, я поняла одну вещь, которую хочу.

— М-м-м? И что же?

Парень повернулся к девушке, и та молча подошла и медленно, словно боясь спугнуть птицу, поцеловала парня в губы. После этого она тут же сделала шаг назад, опустила взгляд вниз и тихо произнесла:

— Прости, Ари. Я не хотела...

Парень покраснев, вытер губы и смущенно оглянулся.

— Вернее хотела, но не хотела, чтобы ты... — бывшая рабыня умолкла, покраснела еще больше и вжала голову в плечи. — Прости меня, пожалуйста.

Послушник растерянно оглядел девушку, затем потёр лоб и кивнул в сторону храма.

— Пойдем. Снек, наверное, уже справился.

Ари подошел к девушке и взял её за руку, после чего потянул за собой. Нами шла словно на деревянных ходулях. ноги отказывались слушаться, в груди колотилось сердце, в животе от страха все словно сжалось, а рука ощущала тепло его ладони.

Рабыня, пусть уже не по статусу, а по уму сделала первый самостоятельный свой выбор в жизни.

Солнце было уже достаточно низко, но небо всё ещё было светлым и голубым. По нему неторопливо текли белые барашки облаков.

Парочка подростков быстрым шагом шли к церкви, где спал пьяный еще со вчерашнего дня Гош, где ошалело смотрел на результаты на стене Снек и понятия не имел, что теперь делать.

Единственным, кто отсутствовал в церкви, был Руди. Воришка, как только смог встать, занялся тем, что любил больше всего в этой жизни.

***

Руди открыл мешочек и сморщился.

— Одна медь? — возмущенно произнёс он, глядя в кошелек. — Он что за даром пропдает?

Воришка сморщился и высыпал монеты себе на ладонь. Быстро прикинув их количество, он вздохнул.

— Нет, ну это надо же...

Руди стащил перчатки и взглянул на руки. Кожа на них заметно стала лучше. Язвы исчезли, как и висящие лохмотьями куски кожи. Единственным, что напоминало о лечении рабыни, была синюшность от покрывающих тело мелких темных сосудов.

— Работенка идёт мне на пользу, — улыбнулся он, и размяв руку, ссыпал монеты в кошелек.

Взглянув на небо и прикинув время, парень поднялся, и почесав кудрявую шевелюру, взвесил в руке кошель.

— Ну... думаю, еще разок успею, — решительно заявил он и направился прочь из проулка, вынырнув на изрядно опустевший рынок.

— Дядь, я всё видел, — произнёс детский голосок. — Дядь, дай монету, а не то страже расскажу!

Руди обернулся и обнаружил ребенка ростом ему по пояс.

— О! — тут же улыбнулся воришка. — Ты-то мне и нужен! Хочешь фиников заработать?

— Я воровать не буду, — тут же набычился ребенок с чёрными лохматыми волосами.