Лишь твой силуэт

Я качаюсь из стороны в сторону, но пока, слава богу, удерживаю равновесие.

— Как тут ногами рулить? Шерон, я сейчас упаду!

— Ладно, ладно! — сжалилась, наконец, та. — Так и быть, я тебя научу. Ноги чуть сгибаешь в коленях, а затем отталкиваешься ими от земли, как будто едешь по льду… Да, вот так! У тебя получается!

— Вилять задницей — это правильно? — заявляю я.

Шерон звонко смеется.

— А ты не двигайся назад, тогда и не будешь «вилять задницей». Поехали лучше!

Она опять без предупреждения рванула вперед, и мне ничего не оставалось, как последовать за ней, цепляясь за ее хрупкую ладонь, словно за спасательную шлюпку. «Да, Эдан, это тебе не играть на рояле».

Мы скатываемся по наклонной да с такой скоростью, что я чуть не вписываюсь в живую изгородь. Шерон смеется над моей неуклюжестью, и ее смех настолько заразительный, что я не могу не улыбнуться в ответ.

Рядом с ней я забываю, что слеп... Нет, я не слеп.

Я умею жить с закрытыми глазами.

 

***

 

Спустя пять минут мы, вспотевшие и счастливые, сидим на скамейке, скрываясь под листвой парковых дубов от летнего солнца. Шерон ест купленное мной лимонное мороженое, а я просто нахожусь рядом. Даже ноющие с непривычки суставы не могли сбить меня с мыслей о ней…

— Шерон, — вдруг говорю я и поднимаюсь со скамьи, — хочешь, я тебе балет покажу?

— Что? — удивляется девушка. — Балет? Как это?

— А ты гляди.

Я останавливаюсь перед ней и прямо в роликах поднимаюсь на мысочки. Благо, вестибулярный аппарат хорошо развит, и мне удается держаться ровно. Убедившись в твердости поверхности, я поднимаю руки над головой и начинаю на цыпочках передвигаться вправо, прямо как настоящая балерина в пачках.

Шерон зажимает рот рукой, дабы не позволить смеху вырваться наружу, но всё-таки не выдерживает и заливается искренним хохотом.

— Эдан, перестань! — сквозь слезы просит она, и как раз в этот момент я начинаю движение в другую сторону. — Ну, Эдан… ох, я сейчас лопну от смеха!

Мне нравится слушать ее голос, потому, позабыв об осторожности, я принимаюсь дурачиться. Мой «спектакль» продолжается недолго: я оступаюсь.

— Эдан! — Шерон успевает поймать меня, уберегая от жесткого столкновения с землей. — Осторожно!

— Ты меня, — бормочу я, тщетно пытаясь исправить своё комическое положение, — мороженым испачкала.

— Ой! — Шерон убирает стаканчик от моих губ и помогает добраться до лавки. — Вот что бывает, когда палку перегибаешь, — ворчит она, вытирая носовым платком сладкий пломбир с моего подбородка. — Так можно и головой стукнуться!

— Но тебе было смешно, — констатировал я.

Девушка тяжело вздыхает.

— Да, смешно, пока ты не начал падать.

— Ну и ладно, — бубню я сквозь платок. — Всё же обошлось. На коньках у меня получалось лучше.

— Эх, Эдан, — произносит Шерон. — Я за твою беспечность так и дала бы сейчас по голове! Чтобы на всю жизнь запомнил, что нельзя так делать!

— Ты такая вредина, — фыркаю я, а потом, чуть поразмыслив, еле слышно добавляю: — Мне очень хочется тебя увидеть.

Рука Шерон замирает и медленно ложится мне на плечо.

— Я не красавица, чтобы на меня смотреть. Ну, как меня тебе описать… Ты кого предпочитаешь блондинок или брюнеток?

— А это зачем?

— Я просто интересуюсь. И всё-таки кого любишь, м?

— Никого.

— Значит, мне повезло, — хитро ухмыляется девушка, — потому что у меня волосы голубые.

— Правда? — поражаюсь я. — Как вода?

— Ага, — подтверждает Шерон. — Голубые-голубые.

Я касаюсь ее длинных волос, захватив несколько прядей пальцами. Они были теплыми, можно сказать, горячими, точно девушка недавно постояла под солнцепеком. Тепло с детства у меня ассоциировалось с желтым цветом, но прошлые уставы вмиг рухнули, стоило мне осознать, что и холодные оттенки умеют согревать.

— Мне нравится, — произношу я и улыбаюсь девушке. — Оказывается, я люблю не только застывший лед.

Глава четвертая

Всё развивалось очень быстро. Так быстро, что я не успевал следить за этими удивительными модификациями. Еще неделю назад я и представить не мог, что моя жизнь, уходящая по наклонной, вдруг сделает петлю и стремительно начнет набирать высоту. Еще неделю назад я любил носить маски, а уже через несколько дней мир мог, наконец, снова лицезреть мое истинное лицо и вспомнить, что когда-то жил такой — Эдан Хоулмз.

Меня не сломили полностью, нет. Я упал на колени перед трудностями, но нашел в себе силы и желание подняться. Я вернул себе себя. И это главное.

Пусть мои глаза не видят, однако видеть могу я. И вместо черноты я вижу этот мир, вижу его краски, я чувствую их.

Шерон вернула мне сердце. Да, именно она это сделала, как бы банально это не звучало. Была ли она ангелом, отправленным на землю для спасания человеческих душ? Была ли она иллюзией, сотканной из сладких мечтаний? Была ли она прекрасным сном, который тут же развеется, только открою я глаза?

Я до сих пор гадаю.

Никогда не верил, что существуют в мире люди, что могли своими словами вновь заставить человека жить и чувствовать, и даже сейчас не верю, хотя вот оно — доказательство — играет на рояле около меня…