Лишь в Ростове я дома

Живу с любимою женой
В зелёном Северном массиве:
Родной очаг и кров здесь мой,
И потому он всех красивей!

Хоть всюду тот же трафарет

И ширпотреб архитектуры.
Но то, что чувствует поэт,
Таит души клавиатура.

Из каждой клавиши её

За нотой ноту извлекаю:
И снова в будней бытиё
Любви мелодию вплетаю…

«Наш дворик на Большой Садовой…»

Наш дворик на Большой Садовой,
Между Газетным и Большим…
Я говорю с тобой по новой,
Воспоминаньем пьяный в дым.

Всё тот же домик двухэтажный.

Подъезд. И наши три окна…
Такой же, тихий и отважный,
Ты пережил все времена.

Ты столько лет родным был кровом.

Ты дал мечтам моим приют.
Все были живы и здоровы,
Семейный ты берёг уют.

Хотя «частичные» удобства

Нам отравляли скромный быт,
Но был ты полон благородства,
Гостеприимен и открыт.

Былое заключая в раму,

Храню картины прежних дней.
В далёком детстве снова мама
Меня встречает у дверей…

«Порхает гимнастка под куполом цирка…»

Порхает гимнастка под куполом цирка.
Глаза у мальчишки восторгом сияют.
В брезентовой стенке проделана дырка,
И он через дырку за ней наблюдает.

Был цирк «Шапито» прямо рядом со школой.

Нам в детстве везло – вот такие приколы.
Мы прямо с уроков в тот цирк убегали,
Ведь цирку мечты мы свои доверяли…

Во времени в прошлое сделана дырка,

И память меня в эти дни увлекает.
Порхает гимнастка под куполом цирка.
Глаза у мальчишки восторгом сияют…

«Глаза размером в пол-лица…»

Глаза размером в пол-лица,
А в них – сердечность и участие.
Я понимаю, мам, отца:
Он в жёны брал сплошное счастье.

Когда он в госпиталь попал

И ты, как врач, его лечила,
В твоих глазах он вмиг пропал…
А ты за что его любила?

А впрочем, это не секрет:

Художник, ставший вдруг героем, —
Почти шекспировский сюжет!
Я вам завидую обоим…

«Я – плод родительской любви…»

Я – плод родительской любви,
В любви зачатый и рождённый.
Я – плод родительской любви,
К любви навек приговорённый.

Ведь в жилах кровь отца течёт,

А он любил безумно маму.
В игре на чёт или нечет
Мне выпал жребий тот же самый.

Ей с фронта каждый день писал

Отец в любви признаний ворох
И бесконечно был ей дорог,
Петрарка был их идеал.

Большое счастье им досталось,

Но с ним не сладили сердца.
Лет через шесть они расстались.
А я… я вырос без отца…

«Мой прадед с величием Бога…»