Лишенная детства

У него черные волосы, белозубая улыбка, как в рекламе зубной пасты, загорелая кожа, светлые глаза. Он даже слишком красивый, чтобы быть настоящим. Наши с Лоранс забавы вызывают у него улыбку, и он все время держится неподалеку. Нам кажется, что ему хочется принять участие в нашей возне, однако он не решается, а мы слишком впечатлены его красотой, чтобы заговорить первыми. Однажды вечером, когда мы с сестренкой мылись под душем перед тем, как отправиться в раздевалку, кто-то нас окликнул:

— Эй, девчонки, вы завтра придете?

Он! Он хочет снова с нами увидеться! Вот радость! Мы с Лоране не находим себе места, мы суетимся, как две блохи, нанюхавшиеся амфетаминов. Весь вечер говорим только об этом и спать ложимся ближе к рассвету. Однако на следующий день в восемь утра мы уже готовы отправиться в бассейн. Но тетя категорически против. Во-первых, еще слишком рано, а во-вторых, мы там были вчера… Мы теребим ее, упрашиваем, и ей стоит огромных усилий уговорить нас подождать немного. «Да что с вами сегодня, девочки?» Выхода у нас нет, и мы признаемся, в чем дело. Симпатичный парень, свидание… «Пожалуйста, тетечка, милая!» Тетя, добрейшая душа, соглашается остаток своего отпуска посвятить пыткам хлорированной водой, и каждый день после полудня мы отправляемся в бассейн, и так — на протяжении нескольких недель. Она готова на многое, чтобы доставить удовольствие своей дочке, а в особенности племяннице.

Дело в том, что понравилась Давиду именно я.

И через пару дней это становится очевидным: это меня он топит, толкает в воду, обрызгивает, и у меня, в итоге, просит номер телефона. С моей стороны это любовь с первого взгляда. Каждый вечер я с нетерпением жду его звонка сидя в траве на лугу позади дома, где пасутся коровы, потому что только там берет мобильный. Мы болтаем по нескольку часов, а на следующий день встречаемся после полудня в бассейне, под большим трамплином. Однажды вечером, на закате, мы стоим, опираясь локтями о бортик бассейна, и происходящее кажется мне дьявольски романтичным. Я уверена, что он меня поцелует. Наши головы соприкасаются, но в последний момент мой Давид отворачивается. Ад! Непонимание! Позже, по телефону, он объясняет: к несчастью, он уже давно встречается с девушкой, наша встреча все изменила, он хочет с ней расстаться, но не может сказать ей это по телефону, это не слишком вежливо. О том, чтобы встречаться с двумя одновременно, не может быть речи. Я ему очень нравлюсь, и все же нам придется остаться друзьями. В этот вечер кузине Лоранс приходится несколько часов утешать меня и поднимать мою упавшую ниже плинтуса самооценку.

— На одного такого сто других найдется! — наконец после двухчасового разговора выдает она в качестве последнего аргумента.

Легко ей говорить, а для меня это — настоящая драма. Однако я быстро успокаиваюсь, потому что мы с Давидом продолжаем встречаться каждый день. И он по-прежнему внимателен, любезен и предупредителен. Он повторяет, что хотел бы встречаться со мной. У нас с ним — настоящая love story[16], только любовь наша платоническая. Когда я об этом думаю, то расстраиваюсь, ведь это доказательство того, что мы вместе не по-настоящему, и все-таки такая данность меня утешает. После изнасилования многие вещи в жизни меня пугают и огорчают. Если парень начинает активно требовать «телесных» доказательств привязанности, меня охватывает страх, возвращаются отвратительные воспоминания, я начинаю спрашивать себя: имею ли я право делать это после того, что со мной случилось? А если я скажу «нет», парень меня бросит? Отвращение, ощущение насилия над собой, страх для меня неразрывно связаны с интимной стороной любви. Давид ничего от меня не требовал, и я не думала ни о чем плохом. Нас связывала взаимная нежность, и наши отношения ничто не омрачало. Когда в конце каникул мы расстались, мое сердце полнилось странным коктейлем чувств, в котором перемешались грусть и радость. Между нами ничего не произошло, и это «ничего» имеет для меня огромную ценность.

Многие недели парень восхищался моими чувством юмора, добротой, очарованием. Цветы он присылал мне совершенно безвозмездно, потому что даже не пытался меня поцеловать. А ведь я думала, что только моя дурная репутация может сделать меня привлекательной для мальчиков! Я заставляла себя играть роль «девочки-секси», чтобы добиться признания! Давид видел меня всегда небрежно одетой, растрепанной и даже ненакрашенной. Он не знал, что обо мне рассказывают. Он не хотел уложить меня в постель, он ничего от меня не ждал, и все-таки делал мне комплименты! Получается, все эти нежные слова из самого сердца? Я нравилась ему такая, какая есть, значит, я тоже чего-то стою. Как говорят математики, «что и требовалось доказать». И даже более того: Давид относился ко мне с таким почтением и трепетом, как никто раньше. А ведь он мог убедить меня в том, что у него нет девушки, погулять со мной пару месяцев, а потом бросить, как использованный носовой платок, и уехать к своей подружке. Но он ничего такого не сделал.

Он относился ко мне с уважением.