Лишённые сна

Очнувшись в хорошо освещённой комнате с белыми узорчатыми обоями и тёмным паркетом, Лёша глубоко вздохнул и неожиданно, будто от удара током, вздрогнул, испугавшись собственного дыхания. Когда глаза привыкли к свету, он увидел, что рядом с ним находятся ещё трое мужчин в таких же белых платьях как у него; один сидел рядом с Лёшей, а двое других — напротив. Все они развалились на раскладных стульях; ещё один стул, что стоял напротив белой, будто балконной пластиковой двери, как бы во главе остальных стульев, пустовал.

В комнату вошёл высокий человек в сером классическом костюме. Не глядя на собравшийся квартет, он проследовал к своему стулу, сел на него, закинув ногу на ногу, и достал из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнотик с чёрной кожаной обложкой.

— Итак, Второй, — хриплым голосом начал человек, — расскажите о себе.

— Я — Второй, — вступил Лёшин сосед, — и мне всё это приелось.

Остальные мужчины робко похлопали в ладоши; Лёша поддержал их.

— Сколько лет вы вместе? — спросил человек, заглянув в блокнот.

— Десять, — ответил Второй, качнув головой, — и всё ровно так, как вы говорили, доктор Сейович, от начала и до самого конца. Она была так красива в начале, но…

— Даже самый красивый цветок рано или поздно сгниёт в сырой земле, — закончил за него доктор. — Вы правильно рассуждаете. Любовь, как самый сладкий десерт, долгожданна, вкусна, но, увы, имеет свойство заканчиваться.

— Значит, и не было никакой любви, — с насмешкой вступил другой мужчина, — иначе как вы объясните, что этот, — он указал на своего соседа, что сидел против Лёши, — до сих пор витает в облаках со своей ненаглядной?

— Не стоит тешить себя ложной надеждой, Третий, — ответил ему доктор, — у всех десертов разный срок годности.

— А что ты сделал ради спасения своих чувств? — тихо спросил Лёша, обратившись ко Второму.

Все мужчины кроме доктора еле заметно вздрогнули.

— Подожди, одноногий, — остановил его Третий, — что ты имеешь в виду?

Юноша, удивлённый таким необычным обращением, резко наклонил голову вниз и дрожащими руками задрал подол платья; правой ноги действительно не было, вместо неё красовалась культя — мерзкая на вид, однако аккуратно заштопанная по всем правилам ампутации.

— Я спрашиваю, что он сделал для того, чтобы влюблённость не скатилась в безразличие, а переросла в любовь? — недовольно спросил он, опустив подол.

— Ещё один, — рассмеялся сосед Третьего, — доктор уже который год твердит, что любовь живёт своей жизнью.

— Как это? — удивился Лёша.

— Совсем просто, молодой человек, — ласково прохрипел Сейович, — и если бы вы чаще посещали наши сеансы, то овладели бы этим знанием куда быстрее и не задавали бы сейчас эти глупые вопросы… впрочем, вам тут совсем не место.

— Увы, одного джентльмена с двумя головами мне удалось переспорить всего пару минут назад, поэтому прийти раньше бы никак не получилось.

— Ах, — улыбнулся доктор, — вы один из тех мечтателей, что приходят за ответом к Лектору? Я, как его непосредственная тень, уверяю вас, что не остаться навеки в этом зале намного труднее, нежели в первом. Напугать человека легко, мы с рождения дрожащие трусы, а ты попробуй его рассмешить, чтобы он от души рассмеялся или растрогай до такой степени, чтобы слёзы бежали по щекам не от страха, а от радости или умиления. Страх вечен, но примитивен.

— Правильно, доктор, — кивал Второй, — я полностью согласен. Вы, молодой человек, — обратился к Лёше, — так и знайте, что страсть должна быть сильна настолько, чтобы продержать любовь как можно дольше, а как страсть уйдёт, так и любовь испарится.

— Бросьте эти пошлости, — поморщился Третий, — любовь древнее вашего разврата, она всё равно победит, несмотря ни на что.

— Я считаю, что любовь, как и любой бывалый воин, хороший стратег и тактик, но ей также требуется надёжная поддержка с вашей стороны, — заявил Лёша, — сама по себе она не продержится и упадёт в воды безразличия.

— Ересь, — отмахнулся Первый. — Я, вот, ничего не делаю, как жил, так и буду жить, и всё прекрасно. Двадцать лет душа в душу! Нет, ну бывает, что спорим, ругаемся, даже о разводе говорим, но всё равно никуда друг от друга не уходим.

— Расскажи о той самой ещё раз, — попросил его Второй.

— Да что там рассказывать, ну появилась одна молодая особа, ну закрутилось у нас всё, а что толку-то? Я домой вернулся, а там уже и суп на плите и колбаска… А молодая что? Только целоваться с ней.

— Так вы любовь себе искали или кухарку? — улыбнулся Лёша. — Вот к чему ваше безделье привело: влюблённость растаяла и превратилась в липкую привязанность. Вы даже уйти толком не можете, чтоб ни себя, ни её не мучить.

Первый удивлённо раскрыл глаза и умолк.

— А вы слетели ещё раньше, — Лёша взглянул на Второго, — но у вас пока есть шанс всё исправить.

— К друзьям пусть обратится, хоть к своим, хоть к её, они советом помогут, — поддержал Третий.