Лишнее Золото-2

Интересно, на кого он работает? Кстати, этот вопрос был в моём отчёте Виктору. Среди прочих. Вместе с письмом отправили и документы, найденные на погибших мальчиках. Пардон, не «погибших», а «пропавших без вести». Маленькая, но существенная разница. Отправили и забыли. Пусть у службы внутренней безопасности голова болит, как наши задницы прикрывать.

По уговору с Демидовым, если в течении месяца, этих ребят не начнут искать, то катер заберут поселенцы. Конечно, отправив официальное сообщение властям Ордена, что в таком-то месте обнаружен катер без команды и без опознавательных знаков. Сообщение будет проходить через наш отдел и Виктор, при необходимости, проследит за реакцией новой власти. А катер… Призовое право в этом мире никто не отменял. Поселенцы получат приличную посудину.

Через двое суток, тепло простившись с жителями посёлка, мы уходили на юг. Чамберс выписал экспедиционный чек на приличную сумму и договорился с поселенцами о дизельном топливе. Его доставят из форта Линкольн и свяжутся с нами. У них есть рация и в пределах семисот-восьмисот километров связь с посёлком будет хорошая.

На прощание я зашёл навестить Аверьянова. В дверях столкнулся с Никоненко, Леной и Настей. Они вышли от Аверьяна с какими-то записями и выглядели жутко довольными.

Раненый, надо сказать, выглядел довольно бодро. Не было этой болезненной бледности, которая проступает даже сквозь загар. Он лежал на кровати и хрипло материл свою сиделку. Сиделка, — здоровый бритоголовый парень, невозмутимо держал в руках миску с очередной порцией бульона и вяло отбивался:

— Ну что ты свой курятник разявил, как маленький? Если я ворону поймаю, то или Демид хвост накрутит, или докторша. Оно мне надо, этих радостей? Давай, Аверьян, не бузи! Открывай хлеборезку и хавай супчик. Тут делов то, на два весла…

40 5 год, по летоисчислению Нового мира Лагерь JCH-10, к юго-западу от русского поселения

За три недели мы прошли около тысячи километров. Четыреста их них вдоль побережья. Встретив на пути большую реку, сложили большой гурий из камней, и ушли в глубь материка, в надежде найти брод. Переправиться не получилось и ещё через пятьсот километров мы встали лагерем. Река в этом месте делала поворот к северу. Она здесь менее полноводна, чем в нижнем течении и были хорошие шансы найти место для переправы.

Лагерь разбили у подножия холма, рядом с родником. Со стороны реки, он обрывался крутым скалистым обрывом. Река огибала возвышенность, образуя небольшую спокойную заводь, заселённую мелкими птицами. Эти пернатые, цвета старинной бронзы, совершенно не боялись людей. Лишь иногда, испуганные звуком моторов, поднимались большой стаей, чтобы с высоты визгливо обругать непрошенных гостей.

Ниже по течению, река растекалась по равнине, принимая в свои воды несколько мелких речушек. К морскому побережью река выходила широкой дельтой, состоящей из десятка островов, проток и непроходимых заболоченных участков.

За это время мы втянулись в работу. Дни стали бежать быстрее, а редкие неприятности, вроде перегретых движков и пробитых колес не сильно расстраивали. Техника работала отлично и мы часто вспоминали ребят из портовых мастерских. Они поработали на славу.

Работа разнообразием не отличалась. Мы вставали лагерем на несколько дней, потом собирались и ехали дальше. Охранники, в свободное от дежурств время, помогали Насте. При необходимости били шурфы, таскали образцы и помогали со съемкой на местности. К тому же, на наши плечи легли и все работы в лагере. Заготовка дров для кухни и прочие хозяйственные мелочи. Кроме приготовления пищи, разумеется. Этим занимались дежурные и даже Никоненко.

Растительность на нашем берегу не сильно отличалась от побережья. Конечно, погуще, чем в саванне, но не особенно. Высокий и густой кустарник, рощи из кривых деревьев и заросли тростника у реки. Вот на другом берегу дела обстояли иначе. Деревья закрывали берега плотной стеной, среди которых видны узкие проходы, сделанные местными животными. Иногда деревья расступались, обнажая жёлтый песок, перемешанный с галькой из кремня.

Не знаю, чем Чамберса привлекло это место, но мы, совершенно неожиданно здесь застряли. Как любит повторять Козин, поглаживая живот после еды: «Застряли! Обленились, мерзавцы! Зажрались! Корни в грунт пустили!» Он специально тянет гласные, отчего фраза получается вальяжно-расслабленной.

Лагерь стал похож на поселение, времён покорения Америки. Если учесть сложенную из камней кухню с навесом, две больших палатки и трофеи наших умников-охотников — Билла и Джерри. Посередине лагеря — место для костра. Это место уже превратилось в клуб. Вечерние посиделки после ужина неожиданно вошли в традицию. Как правило, собираются все. Кроме одного из охранников, конечно.