Лишнее Золото-2

В тот день мы с Каримом прошли вверх по течению реки около тридцати двух километров. Наметили несколько удобных мест для временной стоянки и нашли место водопоя местного зверья. Глинистый берег был покрыт следами копыт. Чуть дальше обнаружили несколько скелетов. Судя по всему — местные антилопы. Водопой он всех привлекает. И травоядных, и хищников. Так или иначе, но место нам не понравилось. Берег был местами заболочен и амбре стояло такое, что мы поспешили оттуда убраться. Чуть дальше берег стал твёрже. Деревья подступали к самой воде, переплетаясь с тростником, растущим у берега.

Мы остановились у небольшой заводи. Спокойное место, зверья не видно. Даже местный рогатый скот, уже порядком нам надоевший, куда-то подевался. Карим окинул взглядом окрестности и спустился к реке. Внимание привлекли несколько камней, выступающих из воды почти на середине реки. В некоторых местах поверхность шла рябью, что указывало на маленькую глубину. Неужели брод нашли? Надо доставать лодку и проверить. Лезть в эту мутную воду желания не возникало.

Связался с лагерем, повесил микрофон на место и выбрался из джипа. Тьфу, жара проклятая. Вытер лицо куфией и поправив автомат, висящий на плече, сделал несколько шагов. Слева от меня росли густые заросли кустов. Они очень похожи на самшит. Эти двухметровые кусты превращаются в непроходимые заросли. Жильё для местных пернатых и мелких грызунов. По крайней мере, я так думал. До последнего момента.

Я её не смог заметить. Да и не успел бы. Будто тень мелькнула. Бесшумно, как призрак. Даже под широкими лапами ничего не хрустнуло… Сильный удар в плечо сбивает меня с ног. Даже повернуться не успел. Отлетел в сторону, ударившись спиной в дверь джипа. Помню только нож, который как-то очутился в левой руке и тёплую кровь, брызнувшую в лицо. Крик Карима, выстрелы. Я ещё бью эту тварь ножом, не разбирая куда и как. Такое чувство, что она рвёт меня на куски, но ещё дерусь. Вжимаю голову в плечи. Ещё выстрел! Опять крик. Кто-то рычит. Это мой голос. Я рычу на эту тварь, вцепившуюся мне в руку. Ещё один удар и всё… Темнота.

Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Будто знает, что вместе с ним в тело вливается боль.

— Что это? — успел спросить я и сознание опять потухло. Как перегоревшая лампочка.

Мы куда-то ехали. Я видел пятна пота на куртке Шайя, сидевшего на рулём и пыльные разводы на лобовом стекле. По нему громко хлестали ветки. Джип иногда подбрасывало на очередном ухабе и Карим срывался затяжным матом, перемешивая арабский, французский и русский языки.

— Не рви нервы, — он повернул голову и прошипел сквозь зубы. — Лучше ругайся! Не молчи!

— Всё нормально, — процедил я. Сознание иногда подводило и я опять проваливался в темноту. Она затягивала в мутный, искажённый водоворот, исчёрканный редкими проблесками реальности. Будто молнии вспыхивают в мозгу, причиняя сильную боль. Серая взвесь мелькала, как чёрно-белое изображение в испорченном телевизоре.

— Нормально, это когда рядом госпиталь и медсёстры в белых халатах! А сейчас просто разговаривай! Разговаривай и радуйся, что эта тварь промахнулась и не задела артерию. Тут бы и сам господь бог не помог.

— Что это было?

— А я знаю? Я таких здесь не видел! Не переживай, главное, что руки и ноги на месте! Всё остальное лечится.

— Н-н-нормально…

— Сейчас приедем, привяжем тебя к койке и заштопаем! Помнишь, как наш Док говорил? «Хорошо зафиксированный пациент, в наркозе не нуждается!»

— Он это говорил про л-л-ласки и ж-ж-женщин.

— Один хрен! Главное привязать правильно. Только не молчи!

— Всё хорошо… норм…

— Не смей молчать! Нардин, зараза! Только попробуй умереть, сержант! На том свете найду и прибью! Даже думать не смей! Говори!

41 21 год по летоисчислению Нового мира Безымянное ущелье к северо-востоку от перевала Арч-Корт

— А ты не боишься, Карим? — усмехнулся Умар.

— Нечего мне бояться, — в тон ему ответил Шайя и спокойно огладил бороду. — Я уже достаточно пожил на этом свете.

— Смерти все боятся.

— Тебе лучше знать, — ухмыльнулся Карим. — Но между нами есть разница.

— Оставь, Шайя, — скривился Гаргаев. — И ты, и Нардин, ничем от меня не отличаетесь. Вы как были грязными наёмниками, так и остались. Только я сражаюсь за свой народ и истинную веру.

— За истинную веру? Воистину, Аллах милосерднее, чем я думал. Он терпит таких придурков как ты. И тысячи других уродов, которые превратили хорошую идею в очередной бизнес. Не надо сверкать на меня своими глазами. Мне твои взгляды, тьфу и растереть.

— Ты превратился в грязного гяура. Тебя даже твой народ отверг. Как этого француза. И вы вернулись в эти горы не просто так. Вы пришли за бумагами Чамберса. Они так дорого стоят? Вы даже не побоялись встретиться со своими кровниками. Нардин даже своего щенка притащил.

— Этот щенок, как ты выразился, стоит десяти таких шакалов, как ты. Так что не спеши радоваться.

— И что это изменит?

— Лично для меня? Ничего не изменится. Разве что кровников станет на несколько человек меньше.