Лишнее золото. Судьбы цвета хаки

Мне приснился Джузеппе Марино. Молодой, дочерна загорелый. И живой… Мы находились в какой-то хижине с глинобитными стенами. В небольшое квадратное окно светило солнце. Замершая от жары африканская саванна, пожелтевшие пучки высохших трав. Земля, опаленная безжалостным климатом и бесконечными войнами. Жара… Пеппино сидел напротив меня, устало положив руки на автомат, лежащий на коленях. Он с грустью смотрел в мою сторону, но как-то странно – я не мог поймать его взгляд.

– Что случилось, Марино?

– Ты слишком торопишь события, Медведь, – сказал он, – это не твоя война…

– Разве в моей жизни их было мало?

– Их было предостаточно, – он махнул рукой, – но эта может сломать твою судьбу.

– Меня не сломать.

– Может, и так, кто знает… Вообще-то я тебе немного завидую, – друг улыбнулся, – будет тяжело, но…

– Что значит твое «но», Джузеппе? Я не люблю, когда фразы обрывают на середине. Тем более так многозначительно.

– Не надо торопить жизнь, Медведь. – Он словно не слышал моей реплики. – Ладно, скоро увидимся…

– Скоро? Неужели смерть так близко?

– Для тебя – может, и нет, а для меня – это одно мгновение.

– Ты знаешь дату моей смерти… Скажешь?

– Mi scusi[26], Медведь: нет, не скажу. Зачем тебе это знать? Чтобы считать минуты, отмерянные нашей судьбой?

– Чтобы подготовиться.

– Поверь мне на слово: времени будет достаточно.

– Почему ты не смотришь мне в глаза, Пеппино?

– Не надо смотреть мертвым в глаза. Плохая это примета, Медведь. – Джузеппе встал, привычно закинул автомат на плечо и что-то бросил мне на руки. – Лови! На память…

На моей ладони лежал небольшой камешек, величиной со спичечный коробок. Его округлые бока тускло блестели металлическим темно-желтым цветом. Даже во сне я чувствовал приятную тяжесть.

– Это золото, Марино…

– Именно так, Медведь, – золото. Лишнее золото.

– Разве золото может быть лишним?

– Может, поверь мне на слово. До определенной поры. А сейчас – просыпайся, тебе пора в путь. И не надо торопить жизнь, сержант Нардин… Удачи тебе!

Джузеппе махнул на прощанье и ушел, растворясь в ослепительном солнечном свете. Я хотел окликнуть его или догнать, но что-то держало на месте, словно не пуская за моим другом. Будто еще не пришло мое время, чтобы идти следом за ним…

– Просыпайся. – Кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидел Джека Чамберса. – Ну и здоров ты спать, Поль. Настоящий медведь! Подлетаем!

– Куда? – толком не проснувшись, спросил я.

– Протри глаза! Под нами знаменитый «Последний привет»! Добро пожаловать на край света, старина!

Я посмотрел в блистер и увидел проплывающий под брюхом вертолета утес. На его вершине была небольшая площадка, где расположился один из постов, прикрывающий форт с восточной стороны. Брезентовый навес, накрытый маскировочной сеткой, сложенный из мешков с песком бруствер и ствол крупнокалиберного пулемета, торчащий из амбразуры. Серьезно они здесь устроились, ничего не скажешь. Времени осматривать поселок у нас не было – пилот заложил очередной крутой вираж и пошел на посадку. Да и что там разглядывать? Территория гарнизона огорожена высоким забором из колючей проволоки, вдоль периметра – пулеметные гнезда; несколько ангаров и десяток приземистых домов. Сразу за ограждением находится гражданская часть форта. Одна широкая улица, вдоль которой выстроились запыленные домишки. Ничего необычного, привычный набор для пограничных поселений: десяток небольших магазинчиков, два бара и бордель. Помесь Дикого Запада с легким налетом изнеженной современности. Сразу после высадки мы отправились к командиру гарнизона. От вертолетной площадки до штаба – около ста метров, не больше. Сразу навалилась духота, а на зубах захрустела пыль. Саванна, господа…

Полковник Рэй Бирсфорд был поразительно похож на Жана Габена. Ему около пятидесяти лет; невысок ростом, нетороплив в движениях и фразах. Холодные голубые глаза, грубые черты лица и хриплый голос. Такой же угрюмый и ворчливый, как и знаменитый на весь мир актер – кумир многих поколений французских дамочек. Выцветший до белизны камуфляж, начищенные до зеркального блеска ботинки с высокими берцами и армейский «Кольт 1911-А1» в набедренной кобуре. Старый служака…

– Добрый день, джентльмены, – прохрипел он и кивнул на стулья, – присаживайтесь. Времени у нас мало, так что перейдем сразу к делу.

– Рэй, ты уже связывался с Виктором? – спросил Чамберс.

– Конечно, – кивнул полковник, – он разбудил меня ни свет ни заря, чтобы сообщить о двух самоубийцах, готовых отправиться в район предгорья. То, что один из них – ты, – он ткнул пальцем в Джека, – меня совершенно не удивило. Но что здесь делает этот парень с французским акцентом?

– Он идет вместе со мной, – усмехнулся Чамберс, – разве этого мало, чтобы создать о нем мнение?

– Вполне, – согласился Бирсфорд. Он несколько минут смотрел на меня, потом махнул рукой и подвел неутешительный итог: – Еще один сумасброд на мою голову. Ладно, парни, чем могу помочь? Отправить на тот свет? С этим проблем не будет. Места здесь веселые, а люди приветливые, как ведьмы на погосте.

– Рэй… – поморщился Джек.

– Что такое, Чамберс?