Лишнее золото. За гранью джихада

Так как по вечерам можно легко нарваться на неприятности, то вдобавок к пистолету с небольшим ножом взял еще и автомат. Наброшенный на плечо «калашников» с двумя магазинами, скрепленными изолентой, – привычная картина для этих мест. Нечто похожее на трость или зонтик для старосветского джентльмена: можно обойтись и без этого, но желательно прихватить. Зачем? На случай плохой погоды.

На удивление, дверь открыла не старая карга, а сам священник. Мы прошли в гостиную, где и устроились в креслах за небольшим журнальным столиком.

Обычная комната приходского священника. Два шкафа с книгами, шахматный столик с незаконченной партией, распятие на стене и буфет.

– Карим, – начал он, – ты слышал, что русские начали воевать с мусульманами?

– Воевать? Если не ошибаюсь, там обычная пограничная свара. С тех пор как чеченцы поселились к югу от Амазонки, эти конфликты не прекращаются.

– Сейчас это может перерасти в нечто большее.

– Не думаю.

– Как знать, как знать… И что ты думаешь о этом?

– У меня есть знакомые по обе стороны – в Джохар-Юрте и Демидовске.

– Ты ведешь с ними бизнес?

– Нет, падре, это нельзя назвать бизнесом. Это полезные знакомства, которые иногда помогают выжить. Случаи, как вы знаете, бывают разными.

– Да-да, конечно…

– Вы хотели со мной поговорить о матери Матео, – напомнил я.

– Да, я не забыл. Дело, собственно, вот в чем…

Следующие несколько минут разговора можно опустить. Видимо, он долго не решался и не находил правильных фраз, чтобы подойти к цели разговора. Но чем дольше он говорил, тем больше у меня становились глаза. От удивления. Когда он озвучил цель нашей встречи, то у меня вообще челюсть отвисла.

– Зачем вы мне это говорите? – Я посмотрел на собеседника.

– Меня просили это передать, – он пожал плечами, – только и всего. Ты взял то, что тебе не принадлежит.

– Если вы про оружие, найденное на трупах, то они могут его забрать.

– Железки можешь оставить себе. На память, – пастор махнул рукой и усмехнулся, – о нашем откровенном разговоре. Но тебе следует вернуть то, что было у нашего погибшего брата. Это дорогие вещи.

– Вам, падре, что – голову напекло? Я уже сказал, что ничего не брал.

– Ты упорствуешь в своих заблуждениях, Карим Шайя. Жаль. Подумай хорошо. Пока ты здесь развлекаешься, твои братья по вере воюют за свободу.

– Свободу? Кто же успел завладеть их душами? Пачки экю из банка Ордена?

– Ты опасно шутишь, Шайя.

– Как вы объясняете, падре, – я развел руками, – так и шучу. Тем более что меня несколько удивила смена вашего имиджа. Известный духовник города Виго, который неожиданно превращается в мусульманина… Вы не боитесь, что расскажу про это жителям?

– Кому больше поверят? – улыбнулся священник. – Мне, который живет в этом городе почти со дня его основания, или тебе – бывшему наемнику? Тем более когда идет война, Карим, – все средства хороши. Иногда волку приходится набросить баранью шкуру. Да, я мусульманин, которому пришлось занять место католического священника. Увы, но мы с ним были очень похожи.

– И давно вы в этой шкуре?

– Неправильный вопрос…

– Баранья шкура, спрашиваю, не приросла к мясу?!

Я думал, что в ответ он взорвется. Нет, этот парень – настоящий профессионал. И он недаром столько лет служит в Виго, прикрываясь личиной церковника. Кто бы мог подумать, что католический падре окажется мусульманином? Скажи я такое кому-нибудь из местных жителей – меня бы на месте растерзали. В мелкие клочья.

Даже удивительно, что он решил открыться. Неужели эта пропавшая вещь – настолько ценная, что он рискнул многолетней работой?

– Не приросла. Это произошло еще там, – он махнул рукой, – в Старом мире.

– Заменили собой какого-нибудь беднягу?

– Так уж получилось, что мы были очень похожи.

– И с какой стати вы вдруг решили мне открыться?

– Я тебе уже сказал. Верни то, что находится у тебя.

– Опять – деньги за рыбу… Я уже сказал – понятия не имею, что именно вы ищете! Вы бы хоть намекнули, что имеется в виду! Чемодан с деньгами? Оружие? Что именно? Это что, как-то связано с конфликтом между чеченцами и русскими?

– Война против неверных, – наставительно продолжил отец Климент, – всегда осветляет души. Твоя же – погрязла в грехе и пороке. Не усугубляй пропасть между собой и своими единоверцами.

– Извини, падре, но я не привык к таким пышным речам. Они похожи на древние, пересыпанные нафталином тряпки. Ты позвал меня, чтобы говорить о вере?

– И о вере – тоже. Наступают смутные времена. Падут непокорные, и будут посрамлены сомневающиеся. Джихад…