Лишняя. С изъяном

— Лежи, не двигайся. Больно не будет, — я встряхнула кожаный футляр, раскатывая его, как обои, по кровати. Синий — обезболивание. Игла вошла в тело как в масло, Броди даже пискнуть не успел.

— Что ты делаешь? — попытался он встрепенуться, но не смог. Я выбрала довольно крупную иглу, так что заморозило его часа на полтора, не меньше. Руки-ноги будут действовать, хоть и слабо, а чувствительность грудины и брюшной полости нейтрализована напрочь.

После того, как мое снотворное не подействовало на Ричарда, я уже было засомневалась в качестве заклинаний. Но ничего, на других оно по-прежнему прекрасно действовало. Броди вяло шевелил пальцами, но больше никак сопротивляться не мог.

Теперь диагностика. Тут я должна уже сама действовать: мне нужно чувствовать отклик руками. Импульс послала небольшой — только грудную клетку просканировать. Раз и у меня, и у него там ощущается резерв, значит, проблему искать будем в этом районе.

Импульс с трудом продирался через криво сросшиеся рёбра, смятые, деформированные легкие и смещённые мышцы. Как он с таким набором бегает за преступниками, выше моего понимания.

На один сканер ушёл почти весь резерв — до такой степени все было запущено. Придётся подпитываться.

Зелёная иголка — в собственное бедро. В принципе, все равно куда. Главное, чувствительность чтоб поменьше в этом месте, поэтому в руки я колоть резерв избегала. В зелёных хранился запас магии. Экстренное восполнение сил. Необязательно глубоко втыкать, можно было даже просто сжать в ладони металлический стержень, но мне нужно было прийти в себя, унять ярость, проснувшуюся от очередного свидетельства некомпетентности местных целителей.

Огонёк в груди, только что едва тлевший, затрепыхался и запылал с новой силой. Ну, собственно, буквально — с новой силой, влитой в меня тонким металлическим остриём.

Рёбра я пока трогать не стала. Там надо длину наращивать, форму шлифовать, дело не на один час и даже не на один день. А вот легкие подлечить-поправить надо срочно. Не дело молодому организму таким огрызком дышать. Там у него вся нижняя половина долей отмирает постепенно. Лечебная волна прокатилась, выгибая его тело в судороге. Обезболивание обезболиванием, а когда у тебя внутри что-то шевелится и перекатывается, приятного мало.

Еще одна зелёная игла воткнулась рядом с первой. Подумав, я вытащила обе и положила к использованным, а то так скоро в ежика превращусь. Дома продезинфицирую и отправлю в игольницу. Следующий раз, когда мне некого будет лечить, а резерв заполнится, солью потихоньку запас в острие.

Теперь, с заново наполненным резервом, самое главное — нервные узлы солнечного сплетения. От них практически ничего не осталось, очевидно, при взрыве вырвало из тела приличный кусок. Меня снова пробрала дрожь при мысли, что милого благородного Броди могло в тот момент просто не стать. Хоть местные целители те еще коновалы, сейчас я их истово благодарила за то, что дали мне шанс узнать этого человека.

После всех предательств и интриг мой жених оказался натуральным сокровищем. Если когда-нибудь еще встречу приемного отца, поклонюсь ему в пол. Золотой мужик, пусть у него все будет шоколадно.

Я отыскивала в месиве его груди обрывки нервных волокон, подтаскивала их один к другому, соединяла, проверяла и снова подтаскивала. Иголки забывала выдергивать, просто автоматически втыкала следующую рядом. Бедро напоминало подушечку для булавок вдохновленного кутюрье. Каким образом вообще функционировали его внутренние органы и близлежащие мышцы, было выше моего понимания.

Магия, не иначе.

Наконец, я расправила последнюю хрупкую ниточку и оценивающе просканировала работу напоследок. Вроде похоже на учебник. Из старой, уже полузабытой жизни. Обезболивающее потихоньку выветривалось из организма, я лениво собирала иголки из ноги, положив голову на исцелённую грудь Бродерика.

Надеюсь, получилось.

Первое, что я ощутила, очнувшись, — глухой равномерный ритм под щекой. Крепкие, совершенно не аристократично мозолистые пальцы перебирали мои волосы в завораживающей ласке.

Ласковый ветерок причудливо пробежал по моей руке снизу вверх, вздыбливая мелкие волоски на коже. Задребезжала на столе чашка и сразу замерла. Броди уставился на чашку, потом перевёл остолбеневший взгляд на меня.

— Уже три года я не мог шевельнуть даже волоса, а сейчас приказал чашке опрокинуться — и она дрогнула! Я чувствую, как резерв заполняется… — он осекся, на глаза навернулись слезы, которые Броди мужественно попытался сморгнуть. Бедняга не мог поверить, и я его понимала: три года считать себя выгоревшей пустышкой — ему проще было сейчас списать все на фантомный резерв, чем признать, что лечили его болваны и неучи, а магия в самом деле вернулась. Пусть побьет пару чашек, успокоится.

— Прежнего резерва не обещаю. Вообще не обещаю, что ты сможешь делать что-то более впечатляющее, чем ронять посуду. Но главное не размер! — я, не удержавшись, чмокнула предоставленную для обозрения грудь куда-то в район ключицы. Вот залечу шрамы, откормлю — вообще красавчик будет.