Лишняя (СИ)

Я села на свое место и с облегчением выдохнула. Не думала, что это так трудно. Оставшееся время я пыталась запомнить в лицо и по имени своих одногруппников. Однако такое количество информации мой мозг отказывался умещать, и запомнились мне только эти трое, что сидели со мной. Девочка-отличница Софья, парень с копной кудрявых золотистых волос — Рома, он обладал шикарным голосом («Наверняка поет»- подумала я, и не ошиблась — он тут же признался, что занимается вокалом, всему классу…ой! (теперь уже группе, простите, никак не привыкну) и веселым нравом, и Сергей — худой длинноногий мальчишка с каштановыми волосами и темными глазами, он до боли напомнил мне моего Тимку.

Потом мы выбрали старосту — ей стала высокая девчонка с длинными распущенными волосами, иссиня-черными, явно крашеными. По надменному выражению ярко-голубых глаз было видно, что она привыкла быть лидером, и она первая подняла руку, предложив себя на должность старосты. Звали её, кажется, Оля. И, записав расписание на завтрашний день на доске, куратор попрощалась с нами и вышла из аудитории. Толпа новоявленных студентов ринулась к доске. Я записала в ежедневник названия предметов («Математический анализ», «Дискретная математика», «ПЭВМ» — гласило расписание) и протолкнулась на выход. Вдохнув грудью прохладный сентябрьский воздух, я зашагала домой.

На расстоянии любви

— Настюха! — ахнула Ксения, когда мы заявились к ней домой, — Заходите скорей!

Стоило войти нам в прихожую, как подруга тут же повисла на мне:

— Дорогая!!! Я так соскучилась!! Сильно-сильно! Как мне тебя не хватает, ты бы знала!

— Ксюшкин, — растрогалась я, — Я тоже очень скучала… Ксения отстранила меня от себя и начала разглядывать:

— Ох, чего-то ты прям вся цветешь! Растолстела, зарумянилась, в высоту выросла!

— Правда?! — обрадовалась я, — Ну хотя бы.

— Правда, очень похорошела! — закивала Ксюша.

— А вот ты что-то наоборот, — заглянула я в потускневшие глаза подруги.

— Да чего уж там, — неопределенно взмахнула изящной кистью она, — Вань, а ты чего мнешься? Разувайся давай, бить не будем! — звонко расхохоталась девушка.

Иван робко улыбнулся и начал расшнуровывать ботинки. Ксюшка повела нас на кухню, мы попили чаю с тортом, взахлеб обмениваясь впечатлениями о новых местах учебы.

— А как там Тимка? — спросила я.

— Не знаю, — Ксю опустила глаза, — с третьего сентября не пишет и не звонит…

— Ого… Поссорились?

— Нет, в том-то и дело… После присяги как в воду канул, даже не знаю куда его отправили. Может так далеко, что не дозвониться, а может, забыл меня уже… — в ярко-синих глазах подружки сверкнула слезинка.

— Да ты что?! Он не может так поступить, Ксюш. Если и разлюбит, то скажет тебе об этом прямо. Я Тимку знаю, — ободряюще улыбнулась ей я. — А у родителей его узнавать не пробовала?

— Я к ним ни ногой, ты что? Я их вообще не видела, да кто я ему, чтоб с родителями знакомиться, — перепугалась Ксюшка.

— Ну да, — протянула я, а про себя подумала: «Идиотка ты, Насть, о своем-то парне боишься предкам рассказать…»

Поев, мы с Ксюхой убрали посуду, и пошли в гостиную. Ванька уже смотрел по кабельному какой-то боевик. Увидев меня, он поднялся с дивана, обнял и посадил рядом с собой. Поцеловал в макушку, взъерошил мою шевелюру и прижал к себе. Ксюшка завистливо вздохнула:

— Счастливые вы, ребят… А я своего мальчика еще долго не смогу обнять.

Мне стало стыдно.

— Ложитесь здесь. Извините уж, но постелила вам вместе, Насть. Если хочешь, ложись со мной, но у меня кровать узковата, — Ксюша протянула мне два одеяла.

Я зарделась краской. Никогда в жизни еще не спала с парнем в одной кровати, не считая холодной летней ночи классе в десятом, когда мы с Тимкой и его предками ездили в поход. Но то был Тимка, он почти брат, а здесь…

— Чего ты? — ласково шепнул мне в ухо Ванька.

— Эм…ничего. Ложись. — я отвернулась.

— Боишься? — хихикнул Иван. — Парней в трусах наверно в жизни не видела?

— Очень смешно! — фыркнула я, — Еще как видела, у меня брат, между прочим.

— О’кей, — пожал плечами он, — Ладно, не смотри, не буду тебя смущать. За моей спиной он скинул джинсы и футболку на пол и залез под одеяло.

— Настюха, я все.

Я выключила свет и, как была, в белой майке и джинсах, нырнула к нему. Ванька прижал меня к себе, поцеловал в лоб и пробормотал:

— Сладких снов, моя красавица.

— Спокойной ночи, — я прикоснулась к его губам, потом положила голову ему на грудь и, пригревшись, уснула.