Лишние дни

— А ещё, когда мальчиков надолго лишают общения с девочками, у них иногда случаются интересы к другим мальчикам… Я о мужеложстве и потере ориентации.

Вторая каска судорожно пытается прикрыть ягодицы любимого.

— Вообще-то сейчас с парашютами не прыгают. У государства денег нет на парашюты.

— Потому без парашютов прыгают. А когда падают с трёх тысяч, теоретически дёргают за теоретическое кольцо, — острит Хрюша, не изменяя серьёзности заточки.

— Да, — присоединяется к беседе Слон. — Правда внизу, то шо остаётся, отскребают уже практически.

Ольга испуганно всматривается в наши мордашки: может, кто-нибудь улыбнётся, а значит всё сказанное шутка? Но мы не улыбаемся.

У нас каменные лица.

Нужен последний штрих:

— Ничо, Киса, он вернётся года через два, если, конечно, не удавится на собственном ремне в нужнике. Наша армия занесена в книгу рекордов Гиннеса по количеству самоубийств, в курсе, да? Может, даже хромать не будет после ночных прыжков со сверхмалой высоты верхнего яруса коек. Представляешь? — подойдёт и обнимет тебя: молодой, красивый, с железными зубами. Свои ему ещё в первый месяц повышибают. Ага, с железными зубами и лысым черепом с вмятиной от силикатного кирпича. Зато гордый. Десантник. Он у тебя, говоришь, красивый? — и с разъёбанной задницей.

Ольга бледнеет. Мы замолкаем.

Кабан первым не выдерживает: подавившись сигаретным дымом, начинает хохотать. Присоединяемся — Слон и я. Овчалова неуверенно улыбается, потом смеётся — нервно. В отличие от нас: мы-то ржём от души.

Ольга сильно разволновалась и, как всегда, проглядела картошку. Тобишь основательно подпалила: фирменное блюдо — чипсы-уголёк.

Откупориваю вилкой «долину». Наливаю в бокал — Овчаловой. Она не пьёт, она смакует:

— Никогда не пробовала. Хорошее вино. Мне очень нравится.

Это она так издевается: прикидывается дурочкой и несёт чушь. Или приятную лесть. От которой любой ОН, схававший её слова за умытую гривну, надувается от самообожания. Киса же тайно получает удовольствие от непроходимой мужской тупости.

Ладно: один-один.

Ещё есть сэм и рябина на коньяке.

Много дымим.

— Мальчики, говорите, што произошло?

— Ничего.

— Но я же ВИЖУ!

Молчим. Долго молчим. А, ладно, сама напросилась.

— Ты новости смотришь?

— Смотрю. А при чём…

— Вчера русские в Югославии зубки показали: «автопробег» на полтыщи кэмэ. А мировые войны традиционно на Балканах начинаются.

— А-а-а, — она игриво улыбается, — а я-то думала…

— Нам на военке сегодня так и сказали, — перебивает Слон, — если ШТО, мы вас ЗАВТРА кидаем на взвода, а тех, кто только полгода — на экипажи.

Ольга с ужасом смотрит на Серёгу, дошло-таки: ТО, ЧТО МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ — РЕАЛЬНО.

Я одеваю дежурную улыбочку. Я расслаблен, уткнулся локтями в стол. И всем своим нездорово трезвым видом показываю: ерунда это всё, за Серёгу переживать не стоит.

— Киса, да не бойся ты за Серёгу. Если ШТО-ТО случится, он и в танк сесть не успеет.

Она с надеждой смотрит на меня: не въезжает. Она слышит — чувствует? — уверенность в моём голосе и успокаивается:

— Да-да, в танк не успеет. Это хорошо.

Улыбаюсь:

— Если ШТО-ТО случится, то можно даже о соли и спичках не волноваться.

— Да-да, не волноваться…

— Это же хорошо?

— Хорошо?.. А, да-да, хорошо…

— Вот и ладненько. Есть предложение: давайте выпьем за поколение, которому не нужно больше ни о чём беспокоиться! Это ж наконец коммунизм какой-то: не нужно ни о чём беспокоиться! Мне это нравится!!

…а при коммунизме всё будет заебись, он наступит скоро — надо только подождать…

— Мы будем вечны! — Слон счастлив, Слон хохочет. — Да пошли они все на хуй! Я не буду воевать за эту страну. Мне здесь нечего защищать! Мы будем вечны!

Будем.

Я смотрю на пятнистое счастье.

* * *

Военная кафедра: сборище пятнистых придурков и офицеров-даунов. Раскалённый плац: май и асфальт.

— Ковалёв, все идут нормально, один ты не в ногу!

— Товарищ майор, а он иноходец.

— Шакилов, отставить разговорчики в строю!

* * *

— Так-с, кто нам ответит што такое время «Ч»… Нет желающих? Курсант Ковалёв!

— Я!

— Расскажите нам, што такое время «Ч».

— Затрудняюсь ответить, товарищ майор!

— Отлично, Ковалёв, отлично, это «двоечка». Придёшь, пересдашь. Шакилов!

— Я!

— Мы вас внимательно слушаем, Шакилов. Што такое время «Ч»?

— Это «двоечка», товарищ майор!

— Молодец, Шакилов, молодец. Придешь вместе с Ковалёвым… Што? Никто не знает? Слушайте и запоминайте: время «Ч» — это момент, когда кокошки вашего самого быстрого солдата провисают над первой траншеей противника! Запомнили?! Ковалёв!

— Я!

— Што такое время «Ч»?

— Это когда кокошки моего самого быс…

— Идиот! Ты ещё вздумай мне такое на экзамене ляпнуть! Всем: учебник «Тактика, часть два. Рота, батальон», страницы 46 — 57! Готовьтесь! На следующем занятии проведу опрос.

* * *

— Слушайте внимательно, товарищи курсанты, штоб потом не говорили, што я не говорил. На следующее занятие взять с собой карандаши и резинки — будем рисовать роту в обороне.

— А какие карандаши, товарищ майор?

— Для вас персонально, Ковалёв, напомню: цветные.

— А резинки?

— Шакилов, вы же не в борделе!

* * *