Лишние люди

И все же благодаря Бреду, выплеснувшись в последней язвительной тираде, ему удалось успокоиться. Действительно, чего он, в самом деле, завелся? Ну, выбрасывает молодой человек свою жизнь и свои способности в мусорное ведро?!. Так это его право. Он, Карл Линдсней, честно делает свою работу и не играет ни в какие игры. Отдается своим студентам от начала и до конца. И требует, кстати, в ответ от своих учеников только одного: элементарного уважения к его личности и его труду. А если человек не чувствует грани, то лучшее, что может сделать настоящий учитель – это дать такому ученику адекватную обратную связь, чтобы тот понял и в реальной жизни, когда на кону будет нечто гораздо большее, чем оценка за сочинение, не плевал против ветра.

– А ведь ты не читал его личного дела, – внезапно врезался в размышления Линдснея Бред.

– Читал, – невозмутимо соврал Карл. – Это не имеет значения. Трудная судьба не дает человеку права хамить.

–А все-таки, что он тебе сказал? Дело ведь не в сочинении. Между нами… Я могу наставить его на путь истинный, как тренер.

– Нет, – не согласился Линдсней. – Этот стервец вьет из тебя веревки. Не спорь, я вижу. Но я знаю, где искать на него управу.

– Не горячись в поиске, – обеспокоенно предостерег его Бред. – Парень все же не совсем… плох. Дай ему шанс. Повзрослеет, сойдет эта ершистость…

Карл ошеломлено уставился на друга.

– Да… А ты ведь и вправду не замечаешь… Он плохой человек, Бред. Поверь моему слову. И твоей команде будет гораздо лучше, если вам удастся избавится от него чем скорее, тем лучше. Меньше будет грустных последствий. Такие люди имеют способность разъедать окружающую среду и тянуть на дно других. Сами, кстати, всплывают часто в последний момент, а хорошие ребята пропадают. Подумай об этом. Один или несколько… Без него будет лучше… Для тебя и ребят.

В их разговоре возникла неловкая пауза.

– Не думал, что ты мыслишь стереотипами, – под конец выдавил из себя Райджари. – Интересно, а я у тебя в каком списке?.. Отправляешь человека в утиль только за то, что он сказал что-то, что тебе не по духу?.. Допустим… Мальчик излишне резок. Максимализм…

– Причем тут стереотипы!.. –смутившись, опять взвился Линдсней, сатанея от невозможности достучаться до Бреда. – Он подлец. И не верь его объяснениям. Этот парень коварен и лжив насквозь. Ему соврать, что священнику перекреститься.

–С каких пор ты вспомнил о религии? – попытался сменить тему Райджари.

– Думаешь, под воздействием эмоций я не могу судить объективно? – раскусив его замысел, прямо спросил Карл. – Ладно… Поживем – увидим. Не хочу с тобой ссориться из-за этого паршивца. Только не поворачивайся к нему спиной. Не хватало только, чтобы ты пострадал от своего прямодушия. Такими, как он, должны заниматься другие…

Глава восьмая. Раскаяние

1

На душе у Джимми было неспокойно. Зря он сорвался на Линдснея.

– Ты всегда был слишком эмоционален. Придется мне подучить тебя самоконтролю. Хорошо, что ты признаешь свою неправоту, но за ошибки надо платить, – сказал ему в тот далекий праздничный вечер Ли, и устроил для себя праздник, по-своему…

С тех пор Джимми почти не срывался.

Во всяком случае не на тех, кто мог ответить. Но учителя часто ставили его в тупик. Он никак не мог понять, как их классифицировать в работе. В личной жизни они вели себя как люди, но… Стоило задеть какие-то туманные «святые принципы», – и такие вот учителя, как Карл Линдсней, буквально перерождались, становясь мстительными, бьющими исподтишка тварями, которых он так и не научился верно оценивать сразу. Нет предела совершенству?.. Что ж, это будет его следующая ступень развития. Имеет же он право ошибаться в оценке противника?.. Он еще молод.

«Не стоило с ним связываться».

Факт.

«Твое положение и без того уязвимо».

Еще один.

«Стоило просто промолчать».

Это Джимми понимал. Но та самая уязвимость и необходимость самоконтроля в месте, где с каждой стены тебе кричал лозунга безопасности и свободе самовыражения, в вещах, в которых от тебя требовали похожей на откровенность лжи, сводили его с ума.

Он жутко устал жить в раздвоенном, рас – троённом мире, сейчас – больше, чем когда бы то ни было раньше. Может быть, потому что раньше у него была цель, а самоконтроль был почти единственным средством ее достижения, и по-другому было совсем плохо?.. А сейчас?..

Бесперспективность его действий, его кажущейся свободы, протеста или смирения – не все ли равно, если будет один и тот же результат?.. – грубо и ежедневно душила его. Никакой жалости. Никакого удовольствия. И никакого отчаяния.

Все большая и большая пустота в голове и нежелание что-либо делать.

Если бы не обещание миссис Ди продержаться трезвым один месяц, Джимми давно бы дошел до ручки.

В сочинении он написал, что, если средства плохи, стоит изобрести другие средства. А может ли он изобрести другую цель? Под стать тем средствам, которые он использовал?.. Цель, которая бы оправдала все то, что он натворил?..

Можно ли в жизни пойти от обратного?..