Лишний

Сразу за турникетом их разделили: управляющего оставили на первом этаже, Курбана – увели влево по коридору, а его – командир доставил на лифте, на последний этаж. У Алексея тряслись поджилки. «Быстрей бы это закончилось! Быстрей бы закончилось!»

Пятый этаж практически не отличался от первого: линолеум, светлые стены, фотографии людей в форме, герб города, флаг страны. На одной из стен висел портрет бессменного лидера Российской Федерации. «Сколько ему? Девяносто? Выглядит он неплохо». Алексей был далек от политики, а последние лет пять его интересовала только еда. Что ж, в этом он был не одинок. Командир постучал в дверь.

– Входи! – откликнулся кто-то. Они пересекли порог кабинета.

– Доставил, майор! – отчеканил командир, подталкивая Алексея к стулу.

Он послушно сел, и наручники вновь лишили его возможности причинить кому-либо вред. Спиной к нему стоял худощавый, сутулый мужчина: аккуратная стрижка, белая рубашка, светлые брюки. «Когда-то и на мне висела одежда». Алексей смотрел на него с неприкрытой завистью.

Майор развернулся: серое лицо, массивный нос, заостренные скулы, щетина. Верхние пуговицы рубахи были расстегнуты, обнажая грудь и покоившуюся на ней золотую цепь. «Золото». Толстяки редко носили украшения. Даже религиозные люди продали свои кресты: – так сказать, обменяли веру на еду. Однако штабной майор, миновавший напасть, вполне мог себе это позволить.

Его хищный взгляд зацепился за задержанного, в серых зрачках что-то блеснуло. Алексей вжал голову в плечи. Прихрамывая, майор сделал ему шаг навстречу и махнул командиру на дверь.

– Свободен, – прозвучало угрожающе тихо; командир вышел, оставляя их наедине.

Не сводя глаз с Алексея, майор скрестил на груди руки, и он ощутил себя нашкодившим ребенком. «Ремнем уже не отделаешься», – ухмыльнулся он своим мыслям, – лицо полицая вытянулось.

– Находишь ситуацию смешной? – зазвучал его острожный вкрадчивый голос. – Занятно, – присел он на край стола, выпрямив спину настолько, насколько это возможно. – На этот раз вы решили разделиться? Рискованно было отправлять тебя одного. Ты подвержен болезни. Не припомню, чтобы раньше они отправляли смертников, – хмурил он густые черные брови.

– Кто? – вырвалось у Алексея из пересушенного рта; майор оскалил кривые зубы.

– Пока ты отвлекал патруль, твои люди напали на крупный пункт на улице Летней. Будем играть в недотрогу? (Он резко схватил его за лицо, костлявые пальцы сдавили пухлые щеки.) Какой ты красавчик! Голубоглазый! В тюрьме ты будешь популярен! («Пусти гад!» – дернулся Алексей, но майор удержал его.) Ты сдашь мне своих дружков! Вот увидишь! (Он достал из-за спины папку, открыл ее и тыкнул ему в нос фотографию. На ней был изображен светловолосый мужчина.)

Ему было за тридцать, широкие скулы, пухлые губы, улыбка с обложки и взъерошенные по-модному волосы. Правда, в моде такая прическа была очень давно: в нынешнем мире толстяки стриглись по необходимости. Когда весишь за сотку, прическа вряд ли сможет сделать тебя привлекательнее. А те, кто остался нормальным, каждый год меняли стиль, стараясь найти неповторимый. В этом году были в ходу короткие стрижки с удлиненной челкой. К тому же, на услуги специалиста нужно было потратиться, а у любителей пожрать лишней копеечки не заваляется.

Кроме пунктов выдачи существовали и подпольные организации, перекупавшие товар у поставщиков в две цены, и продававшие в три. Алексей частенько прибегал к их услугам. «Последние сбережения спустил на еду. Мог бы сейчас попробовать откупиться. Идиот!»

– Молчишь?! – гулкая пощечина оставила на коже Алексея след. – Крылов! – брызнул майор слюной, и в кабинете возник командир. – В конуру его! Без еды и воды! («Вот, сука!») Приведи, когда будет готов сотрудничать! – сверкнул глазами майор.

– Есть! – отчеканил Крылов и выволок задержанного за шкирку из кабинета.

Конурой оказалась крохотная камера с решеткой (таких в подвальном помещении здания по обеим сторонам коридора было с десяток). Воняло сыростью, плесенью, и чем-то еще. Крылов закрыл за ним решетчатую дверь на ключ, звякнул связкой, и зашагал к свету, насвистывая что-то себе под нос. В животе гулко булькнуло, и он хлопнул по нему ладонью: «Не до тебя сейчас!»

– Доволен? – раздалось из камеры напротив. – Из-за тебя нам конец. – Алексей не узнал голос, но, прищурившись, разглядел большую голову Курбана.

– Прости, – искренне ответил он однокласснику, сгорая со стыда. – Мудак, что тут скажешь, – повесил он нос.

– Доволен? – снова спросил Курбан, не мигая уставившись в стену. «Бедняга. Он не в себе».