Лишний_в_его_игре

На следующий день я обхожу несколько магазинов, но не нахожу диска с нужным фильмом. Потом вспоминаю: у Башни кто-то из знакомых занимается продажей дисков на рынке. Вдруг у этого чела можно заказать нужный? Обращаюсь к Башне, удача на этот раз ко мне поворачивается: его кореш обещает намутить диск.

Я рад! Одной проблемой скоро будет меньше. Правда, Ксюха снова чуть все не испортила: приперлась прямо ко мне домой! И все с тем же вопросом:

— Когда отдашь долг?

— Да я уже нашел твой чертов диск! — тихо рычу я и прикрываю входную дверь, чтобы мама не слышала. — Скоро привезут!

Диск мне действительно вскоре удается забрать. Он даже с бонусами: помимо фильма, который был на сломанном, тут еще и всякие интервью актера со съемок разных фильмов, в том числе со «Звездных войн».

В школе я грубо пихаю диск Ксюхе:

— На, возвращаю с процентами!

Она не верит своему счастью, разглядывает обложку. А когда видит упоминание бонусов, ее огромные круглые глаза вообще становятся размером с блюдце.

Она прыгает на месте и вопит от радости:

— Спасибо, спасибо!

Ее детская непосредственность меня умиляет.

Так мне удается избавиться от одного врага и восстановить перед мамой образ идеального сынка.

 Даня

 21

По пути на работу я снова вижу под мостом Ярослава и его компанию граффитчиков. Значит, он обманывает маму, граффити он и не думал бросать.

В последнее время он пытается во всем угодить Катерине Николаевне, даже сменил стиль в одежде. Но это все показное — видимо, чтобы избавиться от меня. Думаю, он хочет доказать мне, что в глазах его мамы мне никогда не сравняться с ним. Он не понимает, глупый, что я не стремлюсь занять его место. Ему не надо изображать из себя кого-то. Окажись он убийцей, наркоманом, вором, террористом — она все равно будет любить его, не за что-то, а вопреки. Потому что она — мама. Чтобы заслужить мамину любовь, не нужно что-то ей доказывать.

Катерина Николаевна добавляет в мою жизнь солнца. Но все-таки для нее я просто чужой соседский мальчик, которого она жалеет, потому что больше некому.

Я бы мог сказать ей, что Ярослав не бросил свое занятие, стереть весь его новый образ. В один момент разрушить их с мамой хрупкий мир. Но я не делаю этого. Я не враг Ярославу. Мне просто нужен маленький кусочек солнца. Я не претендую на все.

* * *

Как-то вечером я возвращаюсь домой из школы после консультации по учебному проекту. По груде разномастной обуви в прихожей, пьяному смеху и отдаленному звону бутылок я понимаю, что у брата гости. Тревожно екает сердце. Ненавижу, когда у брата вечеринки. Они обычно плохо для меня кончаются.

Тихо, как мышь, скидываю обувь, на цыпочках иду в кухню. Хочу прошмыгнуть на свой балкон, пока меня не заметили. Но в кухне натыкаюсь на парня, которого узнаю по кудрявому чубчику, раздвоенному подбородку и пушистым ресницам. Это Шнапс. И он только что достал из морозилки запотевшую бутылку водки.

Шнапс расплывается в улыбке и вдыхает. Я понимаю — сейчас заорет. Я мотаю головой и машу руками, но по квартире уже разносится:

— Эй, Романыч! Тут твой брательник!

Издалека ему отвечают одобрительным гулом и криком:

— Неси его сюда!

И вот меня вталкивают в комнату брата. Здесь душно, пахнет сладкими духами и перегаром. Везде люди, у некоторых в руках карты. Кто-то частично раздет: Рома сидит на диване в одних джинсах, его лучший друг Водяй устроился на подоконнике, на нем трусы и один носок. Незнакомая девчонка с рыжими кудрявыми волосами лежит в юбке и лифчике на полу на животе. На кресле сидят две блондинки, полностью одетые, в руках — стаканы с чем-то оранжевым. Они абсолютно одинаковые, и вдобавок у обеих одинаковые топики со стразами и джинсы с такой низкой посадкой, что видны стринги. А вот тут отличие: у одной стринги кислотно-оранжевые, у второй — салатовые. Вид у девчонок такой, будто они пришли на гламурную вечеринку.

— У нас есть лимон? — недовольно тянет Салатовые Стринги.

Посередине на полу накрыта поляна: бутылки, стаканчики, тарелка с бутербродами, пачки с чипсами.

— О, братюня, здорово! — радостно кричит мне Рома. — Эй, друганы! Это мелкий мой! Налейте моему братюне!

— Я не хочу, — упрямлюсь я.

— А тебя никто не спрашивает, — огрызается брат.

Шнапс сует мне в руки стакан с водкой, налитой до половины.

— Пей! — требует он.

— Пей! — кричит брат.

— Пей, пей, пей! — поддерживают все.

— Я не буду… Вообще, я пойду… — Я ставлю стакан на полку и пячусь к двери.

Шнапс тащит меня назад, крепко держит.

— Эй, я не понял, ты чего, меня не уважаешь? — Брат подходит ко мне, слегка бьет в грудь, выдыхает в лицо пары алкоголя.

— Я просто хочу уйти. — Я смотрю в пол.

— Сначала выпей!

— Я не хочу!

— Хочешь! Просто стесняешься! Шнапс…

Звучит как команда. Шнапс одной рукой заламывает мне руки за спину, а другой задирает голову. Рома берет мой стакан, открывает мне рот и заливает в горло водку. Пищевод обжигает. Я захожусь кашлем, Шнапс отпускает меня. Все смеются. Кто-то протягивает мне надкушенный кружок колбасы.

— Закуси!

Я хватаю кусок и жадно ем. Рома возвращается на свое место.