Лисья тень

За спиной у меня кто-то громко ругнулся. У самой лестницы на спине лежал Окамэ, вскинув лук и изо всех сил мешая другому разбойнику ударить его кинжалом. Тацуми был занят главарем, и Окамэ никто не мог помочь. Его жизнь зависела от меня.

Я достала свой кинжал танто и на мгновение застыла, глядя на него. Руки у меня тряслись. Я еще никогда не использовала его против людей, но сейчас я не могу положиться на лисью магию и кицунэ-би. Я кинулась по лестнице и набросилась с кинжалом на разбойника, который напал на Окамэ, глубоко порезав ему руку. Он вскрикнул и отскочил, глядя на меня; пока он приходил в себя, Окамэ успел сесть, выхватить меч, висевший у него на поясе, и проткнуть разбойнику грудь.

– Arigatou, Юмеко-сан, – прошептал Окамэ, поднимаясь на ноги. На щеке у него виднелась глубокая царапина, а из колотой раны на груди сочилась кровь, орошая жилетку, но он по-прежнему улыбался. – Вот это крошечку ты мне сейчас кинула, а, – одобрительно протянул он, кивнув мне.

Ронин выпрямился, но вдруг его лицо исказила гримаса – ему в спину вонзилась стрела, пущенная со ступеней, и он завалился вперед. Я поймала Окамэ, пошатнувшись под его весом. Он схватил меня за кимоно, случайно ослабив фуросики, и из-под ткани что-то вылетело. Блестящий лакированный ящичек со свитком с тихим стуком упал на ступеньку и медленно подкатился к самому краю лестницы.

Сердце ушло в пятки. Я поспешно наступила на ящичек, пока он не упал со ступеньки. Тяжелым задыхающимся грузом ронин навалился на меня, и мы оба пошатнулись, едва не упав с лестницы.

– Окамэ-сан, – позвала я сквозь зубы, отчаянно глядя на ронина и стараясь удержать на ногах нас обоих и не дать свитку скатиться вниз по ступенькам. – Как вы? Стоять можете?

Он поднял голову, и по его телу пробежала дрожь.

– Kuso [31], - ругнулся он и пошатываясь отступил на шаг назад. – Черт, надо быть осмотрительнее и не поворачиваться к ним спиной!

Обернувшись, он вновь вскинул лук и выстрелил в сторону верхней ступени. Стрела вонзилась прямо в горло последнему лучнику, метившему в Тацуми, и тот повалился в заросли спиной вперед. Улучив момент, я наклонилась, схватила свиток, лежавший у края лестницы, и поспешно спрятала его в кимоно. Фух! Кажется, пронесло! Остается надеяться, что Тацуми ничего не заметил.

Посреди лестницы послышался оглушительный треск, и Нобору повалился вперед, ударился о ступени и покатился вниз. Его пустые выпученные глаза смотрели на нас невидящим взглядом, голова склонилась набок, разделенная надвое алой струйкой. Я с содроганием отвернулась, а Окамэ едва слышно ругнулся.

– Мда… – вздохнул он и сделал шаг назад. – Это было… ужасно глупо, Окамэ.

Он повалился на камни.

Я огляделась в поисках Тацуми. Стоя на верхней ступеньке, он спокойно стряхнул кровь с меча, а затем повернулся ко мне. Кровь струилась у него по лицу и рукам. Фиолетовые глаза горели в сумерках. Я напряглась, ожидая, что он что-нибудь скажет о свитке или о том, что случилось с ронином, но Тацуми только молча убрал меч в ножны и отвернулся.

– Ну вот и все, – тихо сказал он. – Пойдем, пока совсем не стемнело.

Я обернулась и посмотрела на Окамэ, скрючившегося на нижней ступеньке, и у меня внутри все сжалось.

– Тацуми, подожди! – крикнула я. Он остановился, а я кивнула на окровавленного затихшего ронина. – А как же Окамэ?

Тацуми нахмурился и склонил голову набок.

– А что Окамэ?

– Нельзя его тут бросать. Он ранен.

– Он хотел нас убить, – напомнил Тацуми бесстрастным голосом. – Он завел нас в ловушку. Разбойники нас бы не пощадили.

– Но ведь в конце концов он нам помог! – возразила я. – Он совсем не такой, как другие. Нельзя оставлять его здесь – это верная смерть. – Тацуми не шелохнулся, и я бросила на него рассерженный взгляд. – Что ж, ладно. Ты иди, а я догоню, когда смогу.

Я подошла к ронину, опустилась рядом на колени и осмотрела стрелу. Она торчала у него под левой лопаткой, вокруг ее острия по жилетке расползалось темное пятно крови.

– Если собираешься ее вынимать, то давай быстренько, – с трудом проговорил кто-то. Я опустила взгляд и увидела, что глаза ронина открыты и он внимательно за мной наблюдает. – Возьми стрелу как можно ближе к кончику и дергай со всей силы.

– А больно не будет?

– Да брось, меня вот так все время подстреливают. Иногда я даже стреляю из лука в себя самого, чтобы потом вдоволь повынимать стрелы из ран.

– Что, правда? – ахнула я. – Как это? Это что, упражнение такое? А увернуться от стрел и схватить их налету ты тоже пытаешься?

– Юмеко-сан, это сарказм, – с болезненной улыбкой признался Окамэ. – Само собой, будет больно. Но стрелу в любом случае придется вынуть. Не могу же я заявиться в город с торчащей стрелой! Выдерни ее – и оставь меня тут. Я справлюсь.